- Мне было в этот вечер просто не по себе. (Ходит по сцене) Кому я здесь нужен, думал я. Этим рожам, которые считаются моими друзьями? Или вот этим бабам – доступным, красивым, циничным стервам? Им нужны только мои деньги, а не я, их любовь можно купить только за подарки… А что я… (он останавливается и оттягивает узел бабочки) что я дарил Алине? У меня даже в груди кольнуло, я вдруг с каким-то даже ужасом подумал, что за два прошедших года я не удосужился спросить, в какой день она родилась. Кажется, я приносил ей что-то, то ли французские духи, я тогда привез их из Парижа, то ли цветы… Нет, духи я тогда действительно купил для нее, а подарил своей секретарше… Да, правильно, еще эта дура не хотела ехать ко мне домой, а на служебном диване ей, видишь ли, надоело. И я полчаса ее уламывал.
А л и н а
- Я продолжала наблюдать за Александром, но тут ко мне подошли и я выпустила его из виду. В течение следующего часа неожиданно для себя я получила шикарный подарок от человека, для которого последние полгода отбирала картины. И подарок этот был, так сказать, с намеком… А вот Александр мне никогда и ничего не дарил, не знал он и даты моего рождения. Впрочем, теперь это не имело ну никакого значения. Все закончено. Впрочем, а было ли что?
А л е к с.
- Да, неприятно вспоминать, что даже глупенькую секретаршу я одаривал. И не раз.
В тот раз, в частности, я сунул ей блестящую коробку дорогих духов, купленных для Алины. После чего глупышка и согласилась. Дарил ей и какие-то вещи, безделушки и даже колечко с бирюзой… А вот Алине как-то не догадался. Цветы? Нет, не дарил я ей и цветов, это уж точно. Как-то не пришлось, все праздники проводил за городом – у родителей, в командировках, у друзей… Что же касается цветов, то тут я тверд – никогда. Подарить цветы женщине, значит сказать, что она мне нужна. Так меня убеждала строгая мама, и она была единственной женщиной, действительно достойной моих цветов. Нет, дарить цветы – это все равно, что признаваться в любви.
А л и н а
- Даже цветов он мне не дарил… Я для него была никто, и звали меня никак….
С а н д р а
- Да она от незнакомых людей больше подарков получала, чем от любимого. Хотя, мы – девушки с деньгами, и сами что хошь себе можем купить.
А л е к с.
- Каким же я оказался дураком! Ну, кому ж, как не этой женщине дарить цветы?! Я кинулся ее искать, я понял, что все это глупость с моей стороны – расставаться с такой женщиной… И зачем?! (Он почти выкрикивает это)
А л и н а
- Я опять увидела Алекса, он кого-то или что-то искал, и это было очевидно по его судорожным движениям. Но я твердо знала, что искал он не меня…
А л е к с.
- Мне вдруг вспомнилось, как она как-то обронила в разговоре, что любит мелкие желтые розочки, такие крошечные, и чтобы они стояли в низких вазочках. Я обвел глазами огромный зал, вокруг было полно цветов – на подоконниках и столах, на полу. Но мелких желтых розочек среди них, конечно же, не было – маленькая изящная Люсия любила все крупное, яркое и дорогое. Вдоль стены тянулся шведский стол, но и на нем не было таких цветов. А где же Алина? Я совсем потерял ее из вида.
А л и н а
- Гости между тем рассредоточились по углам, оставив свободной середину зала, и вдруг я увидела Алекса. Он находился по ту сторону – почти напротив меня. Но он меня по-прежнему не видел. Или не хотел видеть?
А л е к с .
- Я вдруг увидел Алину: она находилась по ту сторону – почти напротив меня.. На ней было длинное серебристое платье с открытыми плечами. Это меня очень удивило и даже обидело. Мне тогда подумалось, надо же, у нее есть шикарный вечерний туалет. Куда же она в нем ходит (он делает паузу)… без меня? И еще я тогда подумал, что в этом наряде Алина красивее всех женщин в зале…
А л и н а .
- А я стояла к нему вполоборота и разговаривала с двумя мужчинами, один из которых мне очень нравился и которому, я знала, нравилась сама.
А л е к с .
- Мужчины, с которыми разговаривала Алина, поначалу показались мне незнакомыми. Я близорук и не очень хорошо вижу даже при дневном освещении, уж не говоря о вечернем… А в тот вечер я очки по рассеянности вообще где-то оставил. Как потом выяснилось, в курительной комнате. Тогда я носил очки и не признавал контактных линз.
А л и н а .
- Я видела, как Александр пытается рассмотреть моих спутников.
А л е к с .
- Одного я не мог признать, а вот второй – пониже, оказался мне очень даже знаком – мой новый босс, швед. Я видел, как швед что-то сказал Алине на ухо, отчего та засмущалась, и даже сделала протестующий жест, что, видимо, означало «нет-нет». Швед, как мне показалось, настаивал, а Алина продолжала протестовать и вдруг резко обернулась и увидела меня. Она не улыбнулась мне и не сделала знака рукой, а просто смотрела в мою сторону, и я видел, как ее бледное лицо вдруг заливается краской. Обернулся и швед, встретившись со мной глазами. И это был взгляд соперника.
А л и н а.
- Я видела, что они смотрят друг на друга. И как. (Она делает паузу) И это был взгляд соперников…
В это время грянул оркестр и в середину зала откуда-то из-за колонн впорхнули несколько танцевальных пар, они закружились в вальсе, замелькали их юбки, оголенные спины, фраки, перчатки…
С а н д р а
- Ох, меня там не было, хотела бы я посмотреть на эту сцену.
(Звучит прекрасная танцевальная музыка, а в самый центр сцены откуда-то сверху, опускается белый экран. Он еще больше отдаляет друг от друга Алину и Алекса. Они расходятся. Сандра тихо и незаметно исчезает. А на экране – танцующие пары. Вальс, танго, фокстрот, латиноамериканские танцы… )
А л е к с
- Из-за танцующих, я перестал видеть Алину. И пока я пробирался на ту сторону (идет по кругу к Алине, а та не смотрит в его сторону и уходит от него в другую) огромного зала, мне все время мешали, задавая ненужные и, неинтересные, впрочем, обеим сторонам вопросы, а я что-то отвечал, или просто меня останавливали, предлагая выпить за дружбу, за сотрудничество и я выпивал, (все это он говорит, пока они идут по кругу друг за другом), то не обнаружил ни шведа, ни Алины. На том месте, где они стояли, валялась лишь крошечная желтая розочка с обломленным стебельком…
Картинка в т о р а я.
Одна сторона сцены – комната Алины. Мебель отреставрирована, обновлены обои, на стенах много картин, на комоде антикварные вещи…. Она сидит на диване, шкаф распахнут, на диване свалена одежда, на полу несколько чемоданов. Понятно, что она куда-то собирается.
Вторая сторона сцены – рабочий кабинет Алекса. Он сидит за огромным столом со множеством всякой офисной аппаратуры, компьютер, факс, телефоны, шкафы… На столе – открытый кейс, куда он кидает некоторые папки…
А л и н а.
- Алекс уехал, так со мной и не простившись. Да это и к лучшему, длинные проводы – долгие слезы. У меня же наметились большие перемены в жизни. Моя параллельная жизнь, так сказать. Настоящая, а не игра, но об этом он никогда не узнает.. А как хотелось бы. (Она встает, чтобы снять свои сертификаты и дипломы со стены, и бросает их в один из чемоданов.) Думаю, что его удивили бы перемены в моей жизни. Вернее, мне хотелось, чтобы хоть что-то его удивило, а еще лучше – огорчило. Хотя последнее – вряд ли. (Грустно говорит она последнюю фразу и захлопывает один из чемоданов.)
А л е к с .
- Через месяц после того приема я уже был уже в Стокгольме – началась моя длительная зарубежная командировка. Я ездил в банк, отслеживал продвижение ценных бумаг на биржах, просматривал кучу документов, изучал чужой язык, которым все еще владел недостаточно… Об Алине вспоминал, но… как-то мимоходом. Алина оказалась умнее, чем я предполагал, подумалось мне как-то поутру, и она без слов поняла, что мы не пара… С этим чувством успокоения я и поехал этим утром в банк.
Кабинет я делил с молоденьким клерком Эрнстом, который выполнял при мне роль переводчика, гида, менеджера и просто нового приятеля.
Появляется служащий этого же банка Эрнст, снимает пальто и садится за свой стол. Это молодой человек приятной наружности. Синий английский костюм, голубая рубашка, синий в полоску гастук.
Э р н с т
- Мы не только вместе работали, мы подружились, и каждый вечер бродили с Александром по вечернему Стокгольму, в выходные дни посещали всякие интересные с нашей точки зрения места – рестораны, клубы, театры, музеи. Знакомились с серьезными дамами, легкомысленными девушками и с доступными девицами. Впрочем, Алекс, так я его звал, как мне показалось, не очень интересовался женщинами, он хранил верность какой-то таинственной русской даме. По крайней мере, мне так показалось.
А л е к с а н д р.
- Эрнст оказался хорошим парнем, хоть и шведом. Он помогал мне постичь не только банковское дело, шведский язык, но и знакомил с жизнью города и его горожанами. Горожанками – тоже. Но горожанки меня почему-то, увы, не привлекали.
Э р н с т
- В это утро у меня было особенно хорошеее настроение и мне хотелось как-то передать его моему другу Алексу. И я захотел ему рассказать о нашем боссе. Так ты уже видел нашего босса?
А л е к с
- Берта? А разве он вернулся? Я в свою очередь задал вопрос Эрнсту, который был всегда в курсе всех дел в банке. (Встает, подходит к зеркалу, смотрится в зеркало, поправляет галстук и возвращается к своему столу.)
Вообще-то я считал, что наш босс – Хуго Берт – все еще там, в той чужой для него стране. В России.
Э р н с т
- Эх ты, да он не только вернулся, но и привез себе жену.
А л е к с
- Не верю, он закоренелый холостяк и никогда не женится. К тому же, ему около пятидесяти… Поздновато для первого брака.
Э р н с т