(начинается новая музыкальная тема, ритмичная, подвижная музыка; Он танцует под эту музыку, все слова произносятся в танце)
ОН: И вот, впервые после святого детства, у меня началась жизнь! Я свысока смотрел на своих родителей, на других взрослых – я был выше их, у меня был рок-н-ролл, а у них – лишь скучная необходимость рано вставать каждое утро и отправляться на свои серые работы. И так каждый день, кроме выходных; а в выходные, да и по вечерам у этих взрослых был быт и сомнительный заменитель отдыха – телевизор. Такая жизнь мне казалась воплощением смерти, и потому я смотрел на взрослых свысока. Лишь позже я понял, что был не прав… Но это случалось позже, а тогда я был счастлив в своей неправоте. Вскоре у меня появилась своя кампания мальчишек и девчонок – исключительно чистые отношения, наверное, время такое было. Хотя хотелось… Но больше хотелось музыки. Я бы даже сказал, что музыка была самой желанной женщиной. Конечно, без женщин реальных тоже не обошлось, это вошло в мою жизнь чуть позже, само и естественно, я бы даже сказал, в ритмах рок-н-ролла. Но ведь дело вовсе не в количестве женщин – всё определяет качество. И вот однажды случилось то, что должно было случиться – заслонив собой всё и всех, появилась Она!
(появляется Она, при этом музыка снова меняется, но не так резко, как в прошлый раз; Он и Она танцуют вдвоём, и их слова «ложатся» на музыку)
ОН: Это ты?
ОНА: Я.
ОН: А ты… любишь музыку?
(Она пожимает плечами)
ОН: Это моя любимая тема. Я всегда её слушаю один. Так получается. Но каждый раз, когда я слушаю именно эту тему, я представляю рядом с собой… ну, как бы это объяснить?.. Я как будто был не один, а танцевал вдвоём…
ОНА: С кем?
ОН: Ты не поверишь, но я танцевал с тобой.
ОНА (останавливаясь): Невероятное признание! (пауза) Но я верю.
ОН: А я уже не верю. Не верю, что танцую с тобой наяву под эту музыку.
(танцуют вместе эту музыкальную тему)
ОН: А потом была весна!
ОНА: Расцветающая, чуть тревожная от неизведанности того, что будет после, но сладкая и прекрасная весна!
ОН: Самая счастливая весна в моей жизни!
ОНА: Самая добрая и чистая весна…
ОН: Мы прошли вдвоём столько вёрст, пробыли вместе столько часов!..
ОНА: И мы были счастливы!..
ОН: Мы не ссорились, мы угадывали мысли и желания друг друга одновременно!
ОНА: Мы не шли на компромиссы, они нам были не нужны.
ОН и ОНА (вместе): Мы любили друг друга!!!
(музыка обрывается; ОН и ОНА в нерешительности замирают, как бы пугаясь того, что будет дальше)
ОН (вздохнув, проходит по сцене): Да, мы любили друг друга… А потом… (пауза)
ОНА: Что – потом?
ОН: Потом? Тоже любили…
ОНА: Вот именно, что «тоже».
ОН: Да нет – любили!
ОНА: Я и говорю – любили. Но уже не так, как раньше.
ОН: Да, согласен. Но что произошло?
ОНА: Не знаю. Вроде, всё, как и раньше. Но что-то не так.
ОН: Я думаю, это мечта.
ОНА: Мечта?
ОН: Да, мечта. Мы любили, то есть мечтали друг о друге. Эта мечта – или любовь, поднимала нас над всем – над тусклостью окружающей жизни, над неприятностями и обыденностью, над плохой погодой, над безденежьем, над всем тем, что заставляет людей сутулиться, сводить мышцы лиц в серьёзные выражения, и над всем тем, что опускает крылья.
ОНА: Да, ты правильно сказал – у нас как будто бы выросли крылья; мы словно перелетали через всё то, что нам мешало или огорчало нас.
ОН: Да-да, но крылья были тогда, когда была мечта. А как только мечта превратилась в реальность – крылья исчезли. Нет, какое-то время они ещё были, и мы летели с той высоты, на которую нас забросила наша Любовь. Летели, расправив крылья, потоки воздуха то подбрасывали нас вверх, то направляли вниз, а мы летели, летели, летели…
ОНА: Потом я залетела.
ОН: И слава Богу – у нас родился ребенок!
ОНА: И мы прилетели. И стали вить гнездо.
ОН: Угу, гнездо. С квадратными стенами, с потолком наверху, с окнами, из которых открывается вид на окна других гнезд, бетонных и кирпичных. И наши полёты прекратились.
ОНА: Нет, почему же? Отдельные вылеты мы ещё совершали, и даже возникало упоение от полёта, как тогда…
ОН: Как тогда… Вот именно, что как тогда! Но летали мы всё реже и реже. Хотя попыток взлететь у меня было много. Больше, чем у тебя.
ОНА: Возможно.
ОН: И, кстати, музыка – это тоже полёт. Ты знаешь, я понял одну простую вещь: каждый зритель, или слушатель идентифицирует себя с актёром, певцом, исполнителем. Ну, как бы для простоты – если ты сидишь в зале и слушаешь концерт, то хлопая в ладоши, ты хлопаешь не тем людям, которые на сцене, ты хлопаешь самому себе. То есть каждый невольно ставит себя на сцену, вживается в тех людей, которые поют или играют, идентифицируют себя с ними, ты понимаешь?..
ОНА: Ну…
ОН: Молчи! Молчи, или ты убьёшь мою самую сокровенную мысль: не будучи рок-музыкантом, я чувствую себя человеком рок-н-ролла! Не той музыки, под которую моешь посуду или пылесосишь квартиру, а музыки настоящей, которую слушаешь всем своим существом!
ОНА: Наверное.
ОН: А помнишь, я придумал музыку?
ОНА: Ты?!
ОН: Именно я.
ОНА: Но ведь у тебя никогда не было ни слуха, ни голоса.
ОН: И тем не менее. Представь себе партию бас-гитары классического рок-н-ролла. Ну, например, ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту…(пытается петь мелодию)
ОНА: Нет-нет-нет, не надо – я уже представила!
ОН: Так вот, теперь попытайся мысленно бас-гитару заменить скрипкой.
ОНА (задумавшись): Что-то не получается.
ОН: Ну, как тебе это объяснить?!
(звучит придуманная им музыка – но она звучит лишь для него; ОН под неё танцует, ОНА – стоит столбом)
ОН (прекратив танцевать): Ну, вот, так всегда! У тебя своя музыка, у меня своя. И эта какофония – музыка нашего брака!
ОНА: Ага, какофония! А ты никогда не задумывался о том, что несмотря ни на что, весь наш быт несла на себе я? То есть у тебя – музыка, а у меня – быт. Не твоя Высокая музыка, а моя – низкая, под которую, как ты говоришь, моешь посуду, пылесосишь, готовишь еду. Да, я согласна, есть высокая музыка и низкая. И вот тут-то происходило наше разделение. Ты слушаешь рок-н-ролл (передразнивая), идентифицируя себя с ним, а я – стираю или штопаю тебе носки. То есть ты идентифицируешь себя с Высокой музыкой, а я идентифицирую себя с твоими носками! Я тебя поздравляю! Ты неплохо устроился! (пауза) Что ты молчишь?
ОН: Киллер.
ОНА: Кто?
ОН: Убийца.
ОНА: Я?
ОН: Он.
ОНА: Кто?
ОН: Быт.
ОНА: Быт?!
ОН: Да, быт. (пауза) Он убивает всё. (пауза) Летишь на крыльях любви, летишь вверх, за мечтой. Но нужно иногда чуток передохнуть, поесть, постирать носки, помыть те же крылья, и тут быт выскакивает убийцей из-за угла и поражает нас обоих. (в бешенстве) Но неужели ничего нельзя сделать?! Неужели этот бред прекратится лишь с нашей смертью?! Неужели это навсегда?
ОНА: Что с тобой? Успокойся…
ОН: Стоп! Если любовь – мечта, а быт – это киллер, то можно попробовать стать выше этого быта! Давай будем жить мечтой! Это сложно, но нужно, и мы будем жить вечно!
ОНА: Я согласна.
ОН: И тогда этот страшный киллер, по имени Быт, если и выстрелит, то мимо! А мы будем танцевать рок-н-ролл! Пусть он стреляет, всё равно промажет! Рок-н-ролл Жив!
(снова звучит рок-н-ролл, Он увлекается музыкой, и они танцуют вдвоём свой рок-н-ролльный танец; наконец, они почти выдохлись, они останавливаются, стоят, как двое нецеловавшихся, но вот-вот поцелующихся влюблённых)
ОНА: Скажи, что ты любишь меня!
(Он молчит)
ОНА: Ну, как тогда, в первый раз.
(Он молчит)
ОНА (отходя от него): Ты… любишь меня?
(Он молчит)
ОНА: А ты… любил меня?
(очень долгая пауза, снова звучит «Прощание с Родиной»)
ОН: Не знаю. (пауза) Потому что теперь вообще не знаю, что такое любовь. (пауза) Вначале было какое-то… ну, щемящее чувство, которое забрасывало меня на небеса при мысли… прости, пожалуйста, но как-то странно сказать, что при мысли о тебе. Потому что ты – сейчас, и ты – тогда, и моё к тебе – сейчас и к тебе – тогда, отношения – это очень большая разница.
ОНА: Спасибо за правду.
ОН: Рад стараться.
ОНА: Не смешно.
ОН: Знаю. Но я не знаю, что такое любовь!
ОНА: Вот это-то и грустнее всего. («Прощание с Родиной» умолкает)
ОН: Но… счас, счас, вспомню… Как это? А, вот: «…но если страсть до пепла сожжена – из пепла возникают дети, внуки…» Да, пусть всё прошло, но что-то было. А самое главное, что и есть – у нас есть дочь! Кстати, как она?
ОНА: Молодец, хороший папа – вспомнил. Анна у моей мамы.
ОН: Да, я это знаю. Но как она?
ОНА: Я звонила, кашель стал мягче, но ещё есть, и мы решили, что Анна ещё пару дней погостит у бабушки. Хочешь – съезди, навести.
ОН: Да-да, постараюсь. Хотя… как-то не хочется с ней видеться в присутствии твоей матушки.
ОНА: А ты заметил, что тебя всегда не устраивают обстоятельства? Причём, в любом деле. Ты пользуешься услугами бесплатной няньки для дочки в лице своей тёщи. Но при этом тебя не устраивает сама тёща. Бред! Но так во всём. Помнишь, тебе предложили классную работу? Это когда у тебя появился реальный шанс наконец-то подняться? Всё было очень здорово, но ты и там нашёл неприемлемое для себя условие. Тебе не понравилась а-тмо-сфэра!
ОН: Ну, что ты опять злишься? Видишь меня, или слышишь, или просто ощущаешь меня рядом – и словно с цепи срываешься. Отчего это?
ОНА: А у тебя так не бывает, когда ты не переносишь меня?
ОН (после паузы): Случается. И делается стыдно. Стыдно и до боли обидно.
ОНА: Обидно за что?
ОН: Обидно за нас: вот два глупых человека столько лет прожили вместе, и ничему хорошему не научились. Мы с тобой так и не научились ценить прекрасное – минуты жизни…
ОНА: А они, что – действительно так прекрасны?