Вадим упал на диван. Плачет. Тамара села рядом, гладит его. Ольга и Ася деньги собирают.
Видно восточную натуру. Ну, брат ты мой. Лопатником-то как размахался. Всех я вчера завела, не остановятся. Тихо. Тише все! Ладно, хорош, видим, что – душа у тебя широкая. Вставай, опойка, столбушок. Домой поезжай, проспись, бухой ведь в хлам.
ВАДИК. Ты надо мной смеёшься? А ведь я хотел тебя, в жёны хотел! Мне тебя так жалко стало! Серьёзно – жалко!
ОЛЬГА. Умирает?
ТАМАРА. Да прям. Перепил. Пусть полежит. Вот ведь, а? Пусть лежит, я его поглажу, а вы – мусор соберите.
ОЛЬГА. Он не всерьёз вам замуж, вы это поняли?
ТАМАРА. А ты откуда знаешь – всерьёз он или гусарит?
АСЯ. Он гусарит, Тома. Ты поняла?
ТАМАРА. Не знаю. Подумаю ещё. Может, и соглашусь.
Ольга и Ася деньги собрали, засунули деньги Вадиму в карманы. Встали у дивана в накидках, трясутся от холода, молчат. Ася куклу в руках держит. Тамара тоже взяла с кресла накидку, укуталась.
ВАДИК (смотрит в потолок, громко и спокойно). Мы не двигаемся. А свет горит. Мы умираем? Или уже умерли? Где Глеб?! Я умираю! Мне попа надо! Исповедоваться! Где он?
Вскочил, побежал вниз, в квартиру Глеба вбегает. Женщины бегут за ним. Глеб стоит с сумкой в руках посредине комнаты.
Глеб, ты уходишь?
ГЛЕБ. Ухожу.
ВАДИК. Стой, божий человек. Стой. Я не спросил тебя что-то важное.
ГЛЕБ. Что?
ВАДИК. Хочешь орешков?
ГЛЕБ. Нет.
ВАДИК. Ладно. Ну скажи, ну, а вот тараканы зачем? Зачем они нужны? Зачем их Бог создал тогда?
ГЛЕБ. Против грязнуль. Чтобы грязнуль не было. У Бога всё продумано.
ВАДИК. Продумано? Ладно. Ну, я тогда зачем, раз продумано?
АСЯ (плачет). Запчастями торговать, иди домой, ляг!
ВАДИК. Стой, Глеб! Я что-то понял, открыл недавно! Мировое открытие! Я тебе тоже что-то скажу! Об этом никогда не говорили с высоких трибун! Вот, слушай! Что самое быстрое – ты знаешь? Звук? Свет? Нет, Глебушка, нет! Мысль! Вот – раз! – и я хожу по Красной площади, так? Вот – два! – я вон возле того леса хожу грибы собираю!
АСЯ. Нету грибов, кончились!
ВАДИК. Тихо! Вот – три! – и я летаю по небу, так? Вот – четыре! – и я умер! Ты знаешь, сколько у меня мыслей, быстрых таких, знаешь? Не-ет! Есть и пять, и шесть, и двадцать пять, и сто пятнадцать, вот так! (Плачет.)
ГЛЕБ. Пошёл я. Разберись.
ВАДИК. Ты понял меня или нет? Меня кто-нибудь понял тут, нет?
ГЛЕБ. Я пошёл.
ВАДИК. Ты пошёл? И я тоже. И я пойду. Ухожу я. Прощайте. Пошли, Глеб. Пойдём от них. Правильно. Это выход.
ОЛЬГА. Я с тобой.
ВАДИК. Нет. Ты останешься. И ты. И ты. Все останетесь!
ОЛЬГА. Тише, останемся, что ж ты так побелел-то? Господи, зачем я поехала сюда, зачем? За что мне такие страдания, за что?!
ВАДИК. Прощайте.
ГЛЕБ. Правильно, прощайте.
Вадик и Глеб вышли в подъезд. Женщины идут за ними.
АСЯ. Ну куда вы, куда пошли, куда?
ВАДИК. Всё. Я всё понял. (Глебу). Довезти?
ГЛЕБ. Не надо.
ВАДИК. Ну?
ГЛЕБ. Что?
ВАДИК. Значит, и тараканы не зря придуманы? Точно знаешь?
ГЛЕБ. Не зря, вроде. Прощай.
ВАДИК. Прощай.
Вадик сел в машину, Глеб пошёл к остановке трамвая. Бабы стоят у подъезда.
АСЯ (плачет). Ну вот. Так и знала. Хорошо, хоть платье надела вчера еще. А то так бы и понесла его в комиссионку ненадёванное. Ну, и что теперь? В одиннадцать свадьба, а он … Он пьяный, а за руль … Убьётся вот …
ОЛЬГА. Не буду его догонять. По доброй воле я половиком расстелюсь, но если так … (Плачет). Может, вернётся?
АСЯ. Не вернётся. Он поперечный такой, что втемяшил, не выбьешь …
Вадик заводит машину. Машина пыхтит, не заводится.
ОЛЬГА. Я колобок, колобок, я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл.
АСЯ. Сама бабушка.
ОЛЬГА. Шнурки не завязал. Упадёт еще.
ТАМАРА. Не упадёт. Не упадёт. Тише, русские. Пусть идут. Пусть идет. Будет хорошо.
Вадик заводит машину. Машина пыхтит, не заводится. Глеб стоит на трамвайной остановке.
Конечно, будет хорошо. Вы только ходите, двигайтесь. Ольга, Ася, слышите, родные мои?
ОЛЬГА. Слышу.
АСЯ. Слышу.
ТАМАРА. Я говорю – ходить надо. Сюда, туда, руками маши, а то лампочка наша над головой потухнет. Бегай, кричи, что-то делай. Ну да, она все равно перегорит, лампочка наша. Когда-то, лучше не думать, что скоро. Ходи. Ходи, ворочайся, что-то делай и все будет тип-топ.
Молчат. Подошёл трамвай. Глеб не обернулся, сел в него, уехал. Вадик заводит машину. Ася завернулась сильнее в накидку, куклу в руках качает, смотрит снизу вверх на балкон своей квартиры.
АСЯ. Там свет горит у меня. Там кто остался?
ТАМАРА. Никого нету. Холодно как.
АСЯ. Вы, девочки, смотрите, кто первый пойдёт – с тем будет свадьба. Всё равно будет свадьба. Смотрите внимательно, ага?
ОЛЬГА. Ну, задержите ж его кто-то, ну? Ноги не идут, девочки.
АСЯ. Смотри, Тома, а кольцо моё красным не светится. Значит, не болит ничего? Не болит, значит, ничего, да, Ольга Ивановна?
ОЛЬГА. Не болит, не болит, нет, не болит …
АСЯ. Надо же. Правда. Не болит. (Смеётся). А-а, это Тутанхамон там, да, девочки? Это он там у меня в квартире живёт? (Помолчала, смотрит на балкон). Ну, что? Добился? Выжил всех мужиков наших, да? Теперь за нас возьмёшься, нет? Или мы с тобой теперь должны жить, на тебя глядеть, любоваться, тварюгу, да? Плакать перед тобой, да? Мы что тебе плохого сделали, а? Нам будет прогалинка, чтоб солнце, а не тучки, а? Будет, нет? Ты, ну?
ТАМАРА. Не ругайся на него. Он же – Бог, сама говорила.
АСЯ. Он – Бог? Ольга Ивановна, он – Бог?
ОЛЬГА. Бог, Бог. Отстаньте.
АСЯ. Он – Бог, да? (Пауза.) Ах ты, Бог, да? Ты – Бог, да? Ты за что, Бог, так, а? Ты за что, а? Что молчишь, ты же – Бог, а? Отвечай, а? (Тихо). Бог, оставь его тут, а? Одного хоть, оставь, а? Или пусть из-за поворота кто выйдет, а? Бог, ну, пожалей, ну всё, ну, хватит уже, больше не надо, уже и так много, а? Ну, что тебе, трудно, что ли, а? Ну, сделай, а? Ну, прошу, а? Если женщина просит, а?
ТАМАРА. Аська, смотри, смотри – кто пойдёт сейчас, смотри …
АСЯ. Бог, если женщина хочет, а? Ну, не отпускай, дяденька, а? Скажи, чтоб он вернулся сейчас назад, скажи! Я люблю его, я люблю его, ты понимаешь – я люблю его! Ты понимаешь такие слова простые, обычные слова – я люблю его, ты понимаешь? Я люблю его, я люблю его, ты понимаешь, дяденька мой?
ТАМАРА. Хватит, смотрим, смотрим, девочки, родные мои …
ОЛЬГА (плачет). Гражданка, отойдите, вы ж не стеклянная. Мне не видно ведь. Я тоже хочу.
ТАМАРА. Я люблю его, я люблю его, я люблю его …
АСЯ. Я люблю его, я люблю его, я люблю его …
ОЛЬГА. Я люблю его, я люблю его, я люблю его …
Вадик заводит машину.
Сова с балкона перелетела на шифоньер, на прежнее место. Уселась, глаза закрыла. Горит свет в квартире.
Студент играет на трубе.
Идет от озера группа в розовых костюмах, «Харе Кришну» поют.
За ними – цыганка с платками, ноет, кричит что-то.
Два человека у колонки бутылки моют, этикетки ножами счищают и звенит во мраке – звенит так, будто колокольчики с неба.
А там, за ними за всеми – кто-то ещё: то ли едет, то ли идёт. Не видно – пыль, пух, трава сухая, листья жёлтые летят.
Не видно.
Темнота.
Занавес
Конец
ноябрь 2000 года, г. Екатеринбург
© Все авторские права сохраняются. © 2000 by Nikolaj Koljada Коляда Николай Владимирович, 620026 Екатеринбург-26 а/я 104
kolyada@mail.utnet.ru Постановка пьесы на сцене возможна только с письменного согласия Автора.Убедительная просьба: после ознакомления возвратить экземпляр Автору. Тексты всех пьес Николая Коляды и его учеников, а также иную информацию (фотографии, критические статьи, переводы на другие языки) Вы можете найти в ИНТЕРНЕТ по адресу: http://www. koljadа.uralinfo.ru