Основное событие существует для всех одновременно и обязательно определяется для всей пьесы. Не может быть такого эгоизма: я для себя определил, а на вас мне наплевать. Всегда определяется аквариум, а потом говорят: а это – моя рыбка. А если я говорю : моя рыбка, мне говорят: а где вода-то? – А меня не касается. Да, но она тогда плавать не будет, тогда ее надо на сковородку.
Давид ГУЙЕ___________________________________
Но если рассмотреть в аквариуме?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Одно для всех!
Рауль ФЕРНАНДЕЗ_____________________________
Когда начинаешь работу этюдом, определив события, сцену, каковы критерии для распределения ролей?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Если работают в репертуарном театра, то роли распределены сразу же. Какие критерии, они уже распределены. А если работают в лаборатории, то роли распределяются по интересам: как кто хочет. И, постепенно, за несколько недель, выясняется кто расположен к этой роли, а кто – нет. Иногда бывает прямо противоположное: ожидаешь так, а получается все наоборот. Но это только в лаборатории бывает, потому что в репертуарном театре это просто запрещенный прием.
Паула де АССЕНКАО_____________________________
Если говорить о буфере, о промежуточной зоне, связано ли это с персонифицированной идеей и с персоной, о чем шла речь вчера? Можно ли сейчас поговорить об этой зоне?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Если говорить серьезно, то, во-первых, можно, а во-вторых – через год. Нужно поступить как японский учитель, сказать так: а теперь – идите, приходите через год. Но я поступлю как европейский: перерыв пять минут, потом мы продолжим.
***
Я не должен вас утомлять, потому что это все сложные вещи.
Поэтому я следующую тему начну, а продолжим мы ее завтра.
Паула_______________________________________
Все ли театральные тексты должны иметь такую структуру и если мы эти два элемента не находим, не значит ли это, что текст не театрален? И в этом случае нужна другая форма исследования?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ_____________________________
Все драматические тексты, как я это наблюдаю, имеют или (I) структуру, или (II). Или находятся между. Я сам ничего другого не наблюдал. Причем, то, что стоит под цифрой (II), то, что я называю игровыми системами, на самом деле это основные системы. В историческом смысле они существуют очень долго, давно существуют, и как я вижу, будут существовать столько же, сколько они уже существовали. А эти системы, психологические, они существуют короче гораздо, они появились в XIX веке и существуют весь XX, я не думаю, что они проживут долго. Но это еще не значит, что они не могут появиться. Мы об этом еще поговорим.
Я говорю так скромно, чтоб не претендовать ни на какие законы, но я наблюдаю две системы. И в этих двух системах я работаю. Первую половину театральной жизни я работал в этой системе, потом я стал работать в этой системе. В этой, совместно с первой. А потом я стал работать в чистых игровых системах. Это я вам расскажу.
Наблюдение, которое должно быть у вас, и которое вы должны бы высказать в таком вопросе: как можно назвать ту ткань, через которую проходит обмен в этих двух системах? обмен между актерами? между персонажами? Мы с вами говорили: они попадают в круг обстоятельств, они начинают действовать, они встречают конфликт, и т. д., все это понятно. А как назвать эту материю, на которой вышивается этот рисунок, чем они действуют? Они действуют чувством. Это ясно. Только так они
действуют, они действуют психикой, они действуют через психику, они обмениваются настроениями, атмосферой. Их действия помещаются в сфере психической. Это обязательно, потому что персонажи окружены ситуацией, находятся внутри ситуации, воспринимают ее, чувствуют своей психикой, как-то реагируют, обмениваются, тоже психикой, все происходит в сфере психической. Говорят они слова? Да. Но действия не находятся там, где слова. Это очень важный момент.
Я уже вам рассказывал, теперь нарисую, чтобы было понятно. Сделаем такой рисунок: нарисуем человека, он находится в ситуации. То есть, когда мы играем, мы воспринимаем себя внутри ситуации. Нарисуем другого человека. Он тоже воспринимает себя внутри ситуации. Оба они находятся внутри ситуации, внутри одной и той же. Это их восприятие ситуации конфликтно. Это – общая ситуация для всех, так – каждый из них воспринимает, это -противоположно. Они действуют и осуществляют свои действия через психику. Это системы (I), или психологические системы. Теперь, опять рисуем человека. Поставим его в другие взаимоотношения с ситуацией: вы видите, что он находился внутри яйца, а теперь нарисуем так. Теперь он уже находится не внутри яйца, это – перед ним. Когда я занимался подобными системами, то сразу же я заметил, что эти системы малоподвижны, для меня были малоподвижны. Я их воспринимал, как какую-то тяжелую вещь, которую нельзя сдвинуть. Я все делал правильно, все – хорошо, но я не чувст
вовал, что это легко движется. Может быть это было связано с теми текстами, которые я брал, это, может быть, было связано с моей органикой, с моей индивидуальностью, это могло было быть связано с чувством какого-то другого театра. Мне необходимо было, чтобы актер не только был погружен внутрь ситуации, персонаж погружен внутрь ситуации, но он чтобы находил какую-то возможность игры с ним, с ситуацией, в которую он погружен. То есть, я – не только в обстоятельствах пьесы, но и за мной еще остается возможность находиться в игре с этими обстоятельствами.
Это я почувствовал сразу же. Тогда – когда я репетировал пьесу Горького, которая предполагает такую систему, это была традиция: репетировать Горького только в таких системах, я почувствовал, что если я делаю, то это получается тяжело, иллюстративно, неподвижно, очень натуралистически. Я стал предлагать варианты игры с ситуацией. У самого Горького это так же написано. Его эстетика натуралистична, но это – только видимость, на самом деле – его герои очень редко утоплены в самой ситуации, они – не покойники ситуации. У Горького герои всегда имеют силу, и всегда имеют эксперимент. Он всегда имеет право на опыт, на какой-то эксперимент с жизнью, он очень часто театрализует ситуацию, он берет натуралистическую ситуацию и театрализует ее. Его герои, находясь в натуралистической ситуации, никогда не натуралистичны до конца, они экспериментируют всегда с жизнью. Например, пьеса «На дне»: все герои экспериментируют с жизнью, героя зовут Актер, Актер экспериментирует с жизнью. Сама ситу
ация пьесы «На дне» есть большой эксперимент. Станиславский дворян, интеллигенцию, людей не народного сословия заставляет играть пьесу «На дне», то есть, он их погружает в ситуацию эксперимента с этой пьесой. Это – уже эксперимент, что актер должен играть нищего, которым он никогда не является. Пьесы Горького и натурализм, эстетика натурализма – это вопрос. И это было видно. Тогда для персонажей я всегда стал строить ситуацию эксперимента, я актера заставлял почувствовать жизнь персонажа как игру, как эксперимент с кем-то или с чем-то, как опыт жизни, я театрализовал эту ситуацию. Тем самым я устанавливал вот такие отношения. Я сейчас нарисую: я делал, что как бы персонаж; немножко выходит из своей ситуации. Это был мой важный театральный опыт и первый шаг.
Мишель КОКОСОВСКИ___________________________
Речь идет о персонаже или о персоне?
Анатолий ВАСИЛЬЕВ____________________________
Сейчас объясню.
Еще раз нарисую. Это – актер, и он находится в ситуации, он растворен в ситуации. LЯ¦ актера и Lя¦ персонажа идентичны или стремятся к идентичности. Как только вы начинает игру, тем самым вы «я» актера и «я* персонажа дистангируете, потому что «я* персонажа находится в ситуации. Понятно? Эту дистанцию вы можете сделать путем чувства, интуиции, путем ощущений жанра, стилистики вещи, представления самого, роли, то есть – суммой ощущений. Вот как делал я в пьесе Горького. Я провоцировал актеров на игру с ситуацией. Пьеса шла легко, но я то же самое могу сделать и интеллектом, тогда существования будет больше. В этом случае «я» персонажа и «я» актера имеют ощутимую дистанцию, видите, здесь – расстояние; здесь – нет расстояния, а здесь – уже есть. Поэтому я сказал: Пьеса Горького была первым шагом.
Теперь, смотрите; это очень забавная игра. Вот – актер, а это – то, что перед ним. Не назовем это персонажем, а назовем это «какой-то сгусток» эмоций, которые он ощущает перед собой. Это я говорю о том, что центр вынесен, это он реально ощущает: что он и что-то, что он играет дистангированы. Смотрите, как получается: в первом случае, в случае психологических систем, актер и персонале полностью зависят от исходного события, они фатально от него зависят, они должны его осуществить, исходное событие управляет актерами, актер не может управлять исходным событием. Как только мы сделали маленькую дистанцию, мы дали возможность актеру чем-то управлять, и персонажу дали возможность чем-то управлять. В этот момент персонаж: приобретает шанс, этот шанс дает ему возможность зависеть не только от исходного события, но и от самого себя. Это расстояние заполняется игрой, игрой с ситуацией, игрой с персонажем, игрой с персонифицированной идеей. Роль актера в воплощении драмы становится все
больше и больше, самого актера, самой персоны. Здесь – все принадлежит исходному событию, и актер – только раб этого, он идет по судьбе и осуществляет эту судьбу. Как только мы сделали маленькую игру с ситуацией, и еще большую игру, и так далее, актер приобретает все большее влияние на ситуацию, персона актера начинает влиять на драму.