ПЕТР А что?
НИКИТА На кой мне этот Ганс Иваныч? Нам в Туле шпиенов не надобно.
ПЕТР Не обижайся, Демидыч. Голова у немца варит ого-го, а догляд, он везде нужен. Мешать вам Кухенрейтер не будет, а для порядку – хорошо. Ох, устал я от вас… На боковую пора.
НИКИТА Дунька! Стели постель государю!
ДУНЬКА (входит, кланяется) Уж все в готовности, царь-батюшка! И перинку взбила, и морсу клюквенного поставила.
ПЕТР (умильно) Эх, хороша у тебя сноха, Демидыч! Ты вот что, Дунюшка… Посвети-ка мне, а то, не ровен час, заплутаю.
ДУНЬКА Слушаюсь, царь-батюшка.
(Берет свечку и уходит вместе с Петром, торжествующе поглядев на Никиту Демидыча.)
НИКИТА (вслед им) Добро тебе почивать, Петр Ляксеич! (со вздохом) Ну, Дунька, ну, блудница вавилонская… А ежели с другого конца поглядеть, то Отечества пользы для оно как бы и можно…
(Становится перед иконами на колени, крестится.)
О Господи, прости мя, окаянного! Ох, грехи, грехи наши тяжкие…
СЦЕНА 6
Теплый летний вечер. Дворовые девки водят хороводы и поют:
«Не ходи в Кукуй, Ванюша,
Во Немецку слободу,
Репу парену откушай,
Нашу русскую еду.
Слышно, эти злые воры,
Как в народе говорят,
Содят корень мандрагоры,
И в котле его варят.
Плитуары моют с мылом, -
Чай, людишки-то не врут!
Не ходи в Кукуй, мой милай,
Ить до дыр тебя протрут.
Че ишо скажу-то, Ваня,
Да постой же ты, дурак!
Все они там лютеране,
Да ишо курят табак!
Не ходи в Кукуй, Ванюша,
Во Немецку слободу!
А Ванюша не послушал,
Вот и мыкает беду.»
Дворовые девки уходят. Сашка и Дашка сидят у ворот Демидовского дома и лузгают семечки.
САШКА Да ну? А он чё?
ДАШКА (страшным шепотом) А он ей: «Переходи, Глафира, в мою веру латынскую! А не перейдешь, в погреб тя посажу, с мышами да лягушками век коротать.» Он, слыхать, уж не одну девку так уморил.
САШКА Свят, свят, свят… Ой, мученица Глашка… Я тута надысь к ним во двор в щелочку поглядела…
ДАШКА Ну? И чё там?
САШКА Ой, Дарья, не приведи Господь! Ну така чистота, ровно корова языком все вылизала.
ДАШКА Ох, не по-людски это! А я слыхала, немец-то прижимист – страсть! На обед у них одной жамкой – от такоечкой – всех гостей обнесут, да после ее же в шкапчик и положат!
САШКА Ох, уморит немчура Глашку! Я ее третьего дни видала на крыльце, истошшала она так, что чуть не переломится!
ДАШКА А вчерась на ихнем огороде чтой-то выкапывали. Не моркву, не репу, а вроде как яблоки земляные. Не иначе, это мандрагора, корень бесовский. Мне про него бабка сказывала…
(Входит ГЛАША в немецком платье, корсете, накрахмаленном чепце с лентами и ослепительно-белом фартучке с оборками.
В руках у нее спицы, в кармане клубок. Она что-то вяжет на ходу. САШКА и ДАШКА обомлели.)
ГЛАША Гутен абент, девоньки. Чей-то вы рты поразинули?
САШКА Глашка… Живая…
ДАШКА Ой, совсем немкой заделалась…
ГЛАША Подвиньтесь-ка. (Садится рядом с девками на лавочку, продолжая вязать.)
САШКА Ну, что немец твой? Небось, замордовал тебя вконец?
ГЛАША Ишо чего! Ганс Иваныч к нам со всем уважением.
САШКА Обскажи хоть, как ты, да что, ведь сколько не видались-то!
ГЛАША Ну, что… Данке шон, перемогаемся помаленьку. Трапезуем по четыре раза на дню…
ДАШКА Да ты чё! По четыре раза только ангелы в небесах едят!
САШКА А чё ж отошшала-то так? Иде ж дородство твое?
ГЛАША Темнота вы, девки. Энто ж корстет на мне.
ДАШКА Да ну… Дай пошшупать!
ГЛАША Не замай, Дарья. Испачкаешь ишо.
(Дашка обиженно фыркает.)
САШКА А зачем вяжешь на ходу?
ГЛАША А чё зря время терять? Бюлсгахтер вяжу.
САШКА Чего-о-о?
ГЛАША (наставительно) Бюлсгахтер. Наши-то бабы фартуки подвяжут, и ходют рассупонившись… А титьки надо в узде держать.
ДАШКА (уязвленно) Тьфу! Хитрости бесовские!
САШКА Глаш, ну расскажи про немца-то!
ГЛАША Ой, девки, дайте семечков. Ганс Иваныч в дому лузгать не дозволяют… Немчура мой таки порядки завел – страсть! Хлеб режет то-оненько, аж луну скрозь него видать. Покроет его каким-то листиком, и уж бутенброд получается. Спать ложится в рубахе до пят, как баба. А на голове колпак, ну точь в точь, каким ребята головастиков ловят! По нужде в огород не бегает, а справляет в специальный горшок. Ночная ваза прозывается.
ДАШКА (прыская) Страм-то какой!
САШКА Любит он хоть тебя?
ГЛАША А как же. Кажный день одаривает. Во, гляньте, чулки шелковые подарил! (Задирает подол, показывает. Девки ахают.)
САШКА А энто что? Никак, портки на тебе?
ГЛАША Дура! Сие панталоны прозывается. Вишь, с кружавами. Мутер ихняя из Фатерлянду прислали цельную дюжину.
ДАШКА (с завистью) Да куды тебе одной столько?
ГЛАША Как же! Моемся кажный день, и чистое исподнее надеваем.
ДАШКА (с облегчением) Ой, мученица! Кажный день в печь лазить – энто ж сажи не оберешься.
ГЛАША (с торжеством) А вот и нету. Меня Ганс Иваныч самолично в большой бадье моют. Ванна прозывается. И простынкой белой обтирают.
(Девки сражены наповал.)
(вставая) Ну, девки, недосуг мне с вами… Ганс Иваныч скоро обедать приедут. Да ишо колпак ему надо довязать. А то у них лысинка зябнет. Ауфидерзейнте, девоньки!
САШКА А энто что по-нашему?
ГЛАША Бывайте, значит.
(Уходит.)
САШКА Ой, счатливая Глашка… Аж завидки берут.
ДАШКА Подумаешь, счастье привалило! Ай-яй-яй, колпак ему свяжу, битте-дритте, ауфидерзейнте!
(поет)
Ганс Иваныч, мой дружок,
Испекла те пирожок
САШКА (поет)
С перецем и гочицею,
С жабой и мокрицею!
ДАШКА (поет)
Вот тебе ночной колпак,
Ты в нем вылитый дурак!
САШКА (поет)
До чего ж ты бледненький,
Немчура мой бедненький!
ВМЕСТЕ (поют)
Панталоны надевала,
Ганса в темя целовала,
Продала свою красу
За немецку колбасу!
(Сашка вдруг начинает плакать.)
ДАШКА Ты че, Саша? Да наплюй ты на энти панталоны!
САШКА (рыдая) Подумаешь, панталоны! Невелика напасть! Да я бы их по три штуки носила, не снимая, лишь бы горюшко свое избыть!
ДАШКА А что за горе?
САШКА Да помнишь, я те про Сеньку Сокола сказывала… Пропадает парень в углежогах во цвете лет. Ходит грязный, как анчутка, отошшал, точно кот по весне… Смотреть больно!
ДАШКА Любишь ты его, что ли?
САШКА Ох, Даша, люблю. Как отправили меня стряпухой на Щегловскую засеку, как увидала его, так сердце у меня и ухнуло… Все думаю, как бы его вызволить, ведь пропадет он!
ДАШКА А ты к Глашке подкатись. Вишь, она из немца веревки вьет, так, может, он те и пособит. Пущай Глафира нос не задирает, мы, чай, не чужие.
САШКА Твоя правда!
ДАШКА (к публике) Ну ладно, мы тут маленько покумекаем, а вы в бухвет сходите, кваску испейте. А ежели денег хватит, то и закусите энтим… бутенбродом! Так что до свиданьица!
(Уходят.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА 1
Горница в доме Демидовых. НИКИТА ДЕМИДЫЧ обедает. ДУНЬКА подает на стол.
НИКИТА Ох, Дуня, щи у тебя знатные. А чтой-то ты кислая ходишь?
ДУНЬКА Батя, продайте Дарью. Я вам сурьезно говорю.
НИКИТА Да с чего это вдруг?
ДУНЬКА А с того! Вчерась она Зорьку доила? Доила. Корова с норовом, ну, и лягнула ее. Подойник опрокинулся, Дашка в сердцах и чертыхнулась. А утресь-то… Утресь-то Зорька моя возьми да и сдохни!
НИКИТА Жалко корову… Ну а Дашка-то тут при чем?
ДУНЬКА А при том! Сглазила она Зорьку мою! Ведьма она! Только и знай, что по лесу шастает да травки собирает… Работы с нее никакой, ни стряпать, ни шить, ни за скотиной ходить не желает!
НИКИТА Драть надобно.
ДУНЬКА А то не драли! Вот что, батя, ежели вы Дашку не продадите, я ей в рожу кипятком плесну.
НИКИТА Я те плесну! Такую девку испортить хочешь!
ДУНЬКА У вас, батя, одно на уме. А Зорьку я ей вовек не забуду. Вон, господин Шафиров уж два раза приезжал, хотел эту
заразу купить! Пошто не продаете?
НИКИТА Не твоего бабьего ума дело! Может, я цену набиваю. Ничего. Ишо припрется, коли нужду имеет.
(Входит ШАФИРОВ. Щека у него раздулась и перевязана платком, он опирается на палку.)
А, Петра Палыч! Легок на помине! С приездом. Аккурат к обеду поспели. Дунька! Щей дорогому гостю!
ШАФИРОВ (шепелявя) К черту твои щи, Демидыч! Хриштом-богом прошу, шмилуйшя: продай девку!
(Валится на колени перед Никитой.)
НИКИТА Господь с вами, Петра Палыч, что это вы?.. Недостоин я…
ШАФИРОВ Не вштану, пока Дашку не продашь!
НИКИТА (становясь на колени) Вот беда-то… Да на что она вам сдалась-то?
ШАФИРОВ (садясь на пол) Жапаршивел я вконец, Демидыч. Жубы жамучили, проштрел в пояшнице, прышши какие-то пошли, обчешалшя весь… Того и гляди, гошударь вше жубы повыдергает, а мне беж жубов нешпошобно шлужбу править… Ражорилшя я на лекарях жаморшких, мошенниках…
НИКИТА А Дашка тебе на что?
ШАФИРОВ Жнахарка она жнатная! Продай, Демидыч! Я, может, череж нее белый швет увижу…
НИКИТА Да ты бы на лавочку сел, Петра Палыч…
ШАФИРОВ И не проши! Не вштану, пока не жговоримшя, хоть до ночи на полу прошижу!
НИКИТА Да шоглашный я, шоглашный! Тьфу ты, господи… За сто рублей отдам.
ШАФИРОВ (подскочив) Ты что, ждурел?! Такие деньжишши жаламывать!
НИКИТА А ты как бы хотел? Девка кровь с молоком, глаз черный, коса – во! Опять же специальность редкая…
ШАФИРОВ Ну, вшё, вшё, по рукам! На, бери.
(Отсчитывает Никите ассигнации.)
НИКИТА Ну, вот и в расчете.
(Прячет деньги в карман.)
Дунька! Зови Дарью.
ДУНЬКА (обрадованно) Сей минут, батюшка!
(Убегает и снова входит, вталкивая перед собой Дашку.) Вот она, змея, под дверью подслушивала!
ДАШКА Не замай, квашня прокислая!