НИКИТА А ну, цыть! Собирайся, Дарья. Продал я тебя господину Шафирову за сто рублев. Цени! Дорого стоишь, девка.
ШАФИРОВ (поет)
Швет мой Дарьюшка, голубушка, шпашай!
Как чарича в Питербурхе будешь жить,
Есть на жолоте да в бархате ходить.
Что штоишь-то? Курс леченья починай!
ДАШКА (поет)
Раз купил меня, теперь и володай,
Только память мне отшибло навсегда.
ШАФИРОВ (поет)
Ты ж вшё жнала, ты вше помнила тогда!
ДАШКА (поет)
А вот «жнала да жабыла», так и знай!
НИКИТА (поет)
Что ты, Дарья, одурела?
Захотела батога?
ДАШКА (поет)
Хоть порите, хоть убейте,
Я не помню ни фига.
ШАФИРОВ (поет)
Я не враг швому ждоровью!
НИКИТА (поет)
Слушай, девка, не дури!
ШАФИРОВ (поет)
Говори швои ушловья,
Ты ушловья говори!
ДАШКА А условие у нас одно. Мы окромя венца ни на что не согласные.
ШАФИРОВ Какого венца?..
ДАШКА А такого. Замуж меня бери, как Ганс Иваныч Глашку, вот и весь мой сказ.
ДУНЬКА Ну, наглая… Из крепости в дворянки лезет… Ну и наглая!
ДАШКА А коли нет, пущай тебе царь все зубы повыдергает. А я тебя буду толокняной кашкой кормить.
НИКИТА (в восторге) Ну, девка! Бес в юбке, а не девка. Эх, продешевил я!
ШАФИРОВ Ладно, будь по-твоему. Ты меня починай лечить, а в Питербурхе, бог даст, обвенчаемся.
ДАШКА Э, нет! Хитришь, барин. Или веди меня под венец, или тута тебе и конец.
ШАФИРОВ Да ты вникни, Дарья, не могу же я вот так, с бухты-барахты венчаться! Да еще на крепоштной… Гошударева дожволения надо ишпрашивать.
ДАШКА Что ж, я могу и погодить. Годить – не родить. Да только вот… Ну-ка-ся, ну-ка-ся… Дай-ка погляжу на твое личико.
ШАФИРОВ (испуганно) Ты чтой-то? Ты что?
ДАШКА (скорбно качая головой) Не ндравятся мне твои прышши, барин. Уж больно на проказу похоже.
ШАФИРОВ (в панике) Вше! Женюсь! Где венцы, где поп?! Я на вше шоглашный!
(Без сил садится на лавку.)
НИКИТА Ну, Дашка… Царица девка!
ДАШКА (гладя Шафирова по голове) Не кручинься, барин, не плачь…
ШАФИРОВ Да Петр Палыч я… А тебя как по-батюшке?
ДАШКА Дарья Фоминична. Так что со знакомством. В надеже будь, Петенька. Я тя живо на ноги поставлю, ты у меня будешь мужик хоть куда, всем бабам на зависть. Садись-ка к столу, голубь мой, и пиши.
ЩАФИРОВ Что пишать-то?
ДАШКА Как что? Вольную. Не на крепостной же тебе жениться, Петенька.
(Шафиров покорно пишет.)
ДУНЬКА Гляньте, батя, чё деется… В помрачении господин Шафиров, не иначе. Ведь говорила, говорила я, ведьма она!
НИКИТА (любуясь Дашкой) Все вы ведьмы. А Дашка молодец. Далеко пойдет, попомни мое слово. Ты вот что, беги к Ганс Иванычу, скажи, мол, на свадьбу шафером зовем.
ДУНЬКА Не пойду, хоть режьте!
НИКИТА (грозно) Я те не пойду. Одна нога здесь, другая там.
ДУНЬКА (в отчаянии) Ну, наглая!
(Убегает.)
ШАФИРОВ Напишал я, Даша…
ДАШКА Вот и ладно. И печаточку свою приложи.
(Шафиров покорно прикладывает к бумаге свой перстень с печатью.)
Ну, а теперь честным пирком да за свадебку. Верно, Петенька?
ШАФИРОВ (просветленно) О! Вот оно, началось… Кажись, зубы у меня прошли… (Снимает повязку.) Совсем прошли! Эх, Даша, ангел мой! Возлюбил я тебя безмерно, каждую пылинку с тебя сдувать буду!
(Подхватывает Дашку и кружит ее по горнице.)
(Входят КЮХЕНРЕЙТЕР с нарядной ГЛАШЕЙ, САШКА и ДУНЬКА.)
КЮХЕНРЕЙТЕР (трясет руку Шафирова) О, герр Шафирофф! Ихь вюнше инен глюк, алес гуте! Как говорит русиш пословиц, назвался гвоздем, полезайт в пузо!
ШАФИРОВ (растерянно) Да вот, Ганс Иваныч… Так уж вышло…
КЮХЕНРЕЙТЕР Это ничефо, ничефо! Фсе будет зер гут. Как говорит мудрый русиш народ, муж и жена – два сапога!
(Входят нарядные девки и парни. Все поют:
На горе сербряной
Стоял терем белокаменной,
По утречку ранненькому
Съезжалися гости к нему
Как отворялись крепки ворота,
Въезжали гости на широкий двор,
А к ним с резного красного крыльца
Сходила свет-боярышня Дарья.
«Поклон тебе, девица красная!
Нас тут князей, бояр побольше ста.
Ходи, смотри, да чару поднеси
Тому, кто тебе будет всех милей!»
Во время песни разыгрывается действо. ДЕМИДОВ и КЮХЕНРЕЙТЕР связывают руки молодых рушником и водят их по горнице. После чего все уходят. Последней плетется ДУНЬКА.)
ДУНЬКА (утирая злые слезы) Ну, наглая!..
(Уходит.)
СЦЕНА 2
Щегловская засека. Ночь. СЕНЬКА нервно расхаживает в потемках.
СЕНЬКА Ох, моченьки нету ждать… Вся душа моя изболелась. Как она там, лапушка моя? В целости ли? А вдруг с ней что приключилось? Нет, ежели что, моя жисть кончена. Камень на шею – в воду!
(Крадучись, появляется САШКА. За ней незаметно пробирается ДУНЬКА и прячется в кустах.)
СЕНЬКА (шепотом) Сашка… Ты, что ль?
САШКА Я, Сеня, я…
СЕНЬКА Ну, тебя только за смертью посылать!
(Пристально оглядывает ее.)
Ты чё, не принесла, что я просил?
САШКА Еще как принесла! Отвернись-ка.
(Извлекает из-под сарафана что-то продолговатое, завернутое в платок.) Вот, держи.
СЕНЬКА Ай да Санька! Молоток!
(Жадно хватает завернутый предмет.)
Ах ты, лапушка моя… Голубушка, невестушка…
САШКА (ревниво) Ничего себе голубушка! Чижолая, зараза, еле приволокла… Чей-то хоть есть-то?
СЕНЬКА (вынимая из платка фузею) Зри, девка! Энто тебе не фунт изюму. Энто, почитай, последнее слово в оружейном деле! Цельный год мастерил, малость доделать осталось. Да вот загремел в углежоги, бес попутал…
САШКА (восхищенно) Ищь ты… Сам, что ли, сделал?
СЕНЬКА А то! Фузея особая, дальнобойная. С оптицким прицелом.
САШКА А иде ж он, прицел-то?
СЕНЬКА Ну… Его еще нет покуда. Но должон быть обязательно.
САШКА (поет)
Дай хоть, Сеня, поглазею,
Эх, и чудо-ружьецо!
СЕНЬКА (поет)
Что, знатна моя фузея(?
И убойность налицо!
САШКА (поет)
До чего ж ты головастый,
Всем хорош, как погляжу,
Ладный да рукастый…
СЕНЬКА (поет)
Только вот в тряпье хожу.
Эх, Ляксандра,
Кабы мне разбогатеть,
Сбечь отсюда,
Заграницу поглядеть,
Платье справить,
Да дом поставить,
Да нос бы всем утереть!
САШКА (поет)
Не кручинься, милый Сеня,
Ты и так мне по душе.
Ведь не зря же говорится:
С милым рай и шалаше.
СЕНЬКА (поет)
Нет, Ляксандра, то не дело –
У пуста стола сидеть.
Больно надоело
На Демидовых потеть!
ВМЕСТЕ (поют)
Эх, робяты,
Кабы нам разбогатеть,
Сбечь отсюда,
Заграницу поглядеть,
Платье справить,
Да дом поставить,
Да нос бы всем утереть!
САШКА (преданно) Сень, а когда ж ты сработаешь энтот… оптицкий прицел?
СЕНЬКА Вот тут-то, Ляксандра, и промблема. Я ж тут в углежогах сижу, как пес на чепи… А мне позарез надобны два стекла специальных.
САШКА Да хошь, Сеня, я те цельный штоф приволоку? Разобъем его, вот те и стеклушки. Да еще зеленые! Красиво будет!
СЕНЬКА Дура ты, Санька, прости Господи!
САШКА (обиженно) Ну да, еще и обзывается…
СЕНЬКА Ладно, Ляксандра, не серчай. Тут сам не знаю, что и делать… Стекла-то нужны особые! Одно, понимаешь, вогнуто-выпуклотое, а другое выпуклото-вогнутое. А где взять-то? Ума не приложу. В заграницах ежели только…
САШКА В заграницах, говоришь? Ну, Сеня, будь в надеже. Добуду я те стеклушки.
СЕНЬКА Откель ты их возьмешь-то?
САШКА (таинственно) У человечка одного ученого.
СЕНЬКА Ладно, Сань, ты ври да не завирайся.
САШКА Вот те крест, добуду! Это уж моя забота. А ты вот поешь пока. Блинков те испекла горяченьких… Сальца раздобыла… Да вот рубаха исподняя чистая…
СЕНЬКА Ну, Ляксандра! Вот спасибочки!
(Уплетает за обе щеки.)
САШКА (пригорюнившись) Кушай, Сеня, кушай… Отошшал-то как… Раньше справный был, а таперича на драного кота похож.
СЕНЬКА Отошшаешь тут… Слышь, Ляксандра, а чё ты для меня так стараешься?
САШКА Сень, да я для тебя хоть луну с неба…
СЕНЬКА Люб я тебе, что ли?
САШКА (смущенно) Ишо чего! И не совестно тебе такое говорить! Я к нему со всем уважением, а он…
СЕНЬКА Да полно тебе, Саша…
(Хочет ее обнять.)
САШКА (отстраняясь) Дуньку свою обнимай, а меня нечего лапать!
СЕНЬКА Да ну ее, толстозадую! У меня с ней только одно баловство было. Я тута вон уж сколько маюсь, а ей хоть бы что. Ты вон кажный день бегаешь… Опять же, коса у тебя на диво… Красивая ты девица, Ляксандра. И где мои глаза были?
САШКА (застыдившись) Да ну вас, Семен Егорыч, скажете тоже…
СЕНЬКА Ей-богу, Ляксандра Михална! А уж блины ваши – извиняйте – райский вкус имеют. Так что дозвольте за плечико приобнять.
САШКА Да ладно уж, дозволяю…
СЕНЬКА А щечки ваши яблоками пахнут…
(Целует ее в щечку.)
(Собираются уходить.)
САШКА Ой, Сеня, про фузею-то мы забыли…
СЕНЬКА Про какую фузею?.. Ах ты!
(Поспешно поднимает фузею.)
Вот что, Саня, фузею спрячь в прежнем месте, да гляди, чтоб не видел никто.
САШКА Будь покоен, Сеня. Какие, говоришь, нужны стеклушки?
(Тихо переговариваясь, уходят в обнимку.)
ДУНЬКА (выходя из засады) Ну, наглые! Санька, холопка подлая, разлучница! А Сенька-то, Сенька, котяра гулящий?! Ты помнишь, изменщик коварный, как я доверялась тебе?! Ну, я вам устрою райскую жисть…
(Уходит, плача злыми слезами.)
СЦЕНА 3
Столовая в доме Кюххенрейтера. ГЛАША накрывает на стол и напевает на ломанном немецком языке:
Эс вар айне Мутер,
Ди хатте фиер Киндер:
Дер Фрюлинг,
Дер Зоммер,
Дер Хербст
Унд дер Винтер…
Входит распаренный КЮХЕНРЕЙТЕР, утираясь расшитым полотенцем. Он в валенках и вышитой длинной рубахе.
КЮХЕНРЕЙТЕР (напевает)
«Ах ты, сушкин кот, татаринский мужик…»
ГЛАША Чтой-то вы в бане засиделись, Ганс Иваныч.