Пеккер. Честно говоря, бегал-то, в основном, Стомахин. И спасибо ему, он очень любил Раю. Правда, как видишь, и мне пришлось, под его воздействием. Он меня, психологически тонко, на дочку взял. Рая моя мечтала, чтобы она за границей училась. (дает гостю фотографию дочки, или указывает на фото на столе). Вот оно, мое создание, взгляни.
Левайн. Не копия, но сходство есть. Пришлешь – возьму ее на стажировку. Если у нее хоть что-то от тебя не только внешне, она мне подходит, не глядя.
Пеккер. Почему не глядя, она завтра утром приезжает. Жаль у меня завтра – операционный день.
Левайн. О’ кей! Зато я уезжаю завтра вечером. Значит, мы с ней – увидимся!.. А вот как ты на эту девушку, которую зовут Катя, смотришь, я уже увидел. Так на коллег по трудовой деятельности – не смотрят!
Пеккер. Я не хотел. Веришь – само так получилось. Сам от себя не ожидал.
Левайн. Пека, таких людей нельзя упускать! Ты же еще джентльмен в соку! У меня отец в семьдесят пять лет женился на моей медсестре-практикантке. И что символично – он предложил ей руку и сердце, когда она делала ему укол в попу! Это, говорит, я специально так рассчитал, потому что попа – у любого выглядит лет на двадцать моложе!.. И твоя жизнь в этой больничке не заканчивается!
Пеккер. Надеюсь, что теперь – нет!
Входит Катя. Но ни Пеккер, ни Левайн не замечают, что она не похожа сама на себя.
Левайн. Катя! А мы вас заждались! В наше время, когда двое мужчин находятся наедине больше пятнадцати минут – это подозрительно.
Пеккер (первый замечает). Катя, что случилось? Гулько?
Катя. Нет, Гулько чувствует себя хорошо.
Пеккер. Слава богу! Но ты же чем-то расстроена?
Катя. Я получила результаты вашего обследования.
Левайн. Покажите! (берет бумаги и мгновение смотрит) Пеккер, когда ты в последний раз проходил такое обследование?
Пеккер. Никогда! Это – впервые.
Катя. Я его еле упросила!
Левайн. Как – впервые? У меня в клинике я обязал весь персонал делать это раз в полгода.
Пеккер. А я никому не обязан. И вообще, дайте-ка, я сам гляну, что там случилось?
Левайн. На! (отдает бумаги Пеккеру)
Пеккер (глядя в бумаги). За что боролся, похоже на то и напоролся.
Левайн. Смахивает на идеальный, просто классический случай. Критическое сужение сонной артерии.
Катя. Нужна операция?
Пеккер. Да! Но не могу же я сделать ее сам себе?
Катя. А доктор Левин? Миша, ведь вы же можете?
Левайн. В общем, могу… Но я уже говорил Жене, так вышло, я давно не оперировал.
Катя. Но больше некому!
Пеккер. Я тебя понимаю, старик…Пойми, Катя!…
Катя. Миша! Но ведь это же ваш метод, вы его вместе придумали!
Левайн. Я помню…
Катя. И потом… затра – у нас в больничке… как раз – операционный день…
В этот момент в кабинет заглядывает Микунов.
Микунов. Евгений Семеныч! Извините! Я вам котенка обещанного – принес…
ЗАНАВЕС