СЛАВА. Нет. Что-то бормочет, как-то гудит или мычит. На непонятном языке. И мяса не ест.
НАДЯ. Как? А наше жаркое? И рыба? И колбаса?
ЖЕНЯ (едко). Уверена, что для вкусненького он делает исключение. Да и другой еды достаточно. Нам же лучше.
СЛАВА. А куда Саша уезжает?
ЖЕНЯ. К любовнику.
НАДЯ. Что с тобой сегодня, Женька? Ну, кто тебя дергает за язык? Какой любовник? Ты же в курсе!
ЖЕНЯ. Если молодая девушка селится в квартире одинокого мужчины, не старого еще… Как это назвать? Ты веришь в ту чепуху, которую она тут нагородила? Сколько я просила ее познакомить. Пригласить в гости. (Славе.) Не ревнуй, мне просто интересно было, куда она каждый день бегает. То – на два часа, потом – на полдня. Теперь – вообще жить. И одевается черт знает как. И замкнулась. Ничего не рассказывает.
НАДЯ. Тебе. Потому что ты не умеешь держать язык за зубами. Сегодня еще раз доказала…
Входят Саша и Христиан.
ЖЕНЯ. Как мы раскраснелись! Вы только посмотрите. И губы красные. Сашка, сознавайся.
САША (со вздохом). Если б не Надя, я счастлива была бы никогда здесь больше не появиться…
СЛАВА. Девочки. Новый год же! Не будем ссориться. Саша! Христиан! Быстро ешьте – и будем гадать.
Картина 8.
Комната в квартире Ильи. Никаких признаков новогоднего праздника. На тахте лежит Илья и смотрит в потолок. Он – в тех же обтрепанных джинсах и рваном свитере, хотя на стуле висит отутюженный костюм.
Звонят в дверь. Илья вскакивает и бежит к двери, теряя по пути и тщетно пытаясь попасть в тапок.
Входят Ася, Леня и Маша.
АСЯ. Илюшенька, с Новым годом! (Оглядывая его, удовлетворенно.) Так и думала, что ты вовсю веселишься. (Оборачивается.) Ленчик! Маша! Не стесняйтесь!
ИЛЬЯ (помолчав). Входите. (Асе тихо.) Интеллигентные люди предупреждают хотя бы…
АСЯ (легкомысленно). Да это ж Машка! Она тебя в любом наряде и настроении любит. В отличие от меня. И с Леней ты знаком.
МАША. С Новым годом, Илья! (Достает из-за спины бутылку шампанского и огромную коробку из-под зимних сапог). Это – тебе.
ЛЕНЯ. А тут – покрепче (вытаскивает из внутреннего кармана пальто узкую бутылку коньяка.)
ИЛЬЯ (на коробку). Что это?
АСЯ (отбирая у Маши и протягивая ему торт). Сапоги. Сладкие. Медовые.
ИЛЬЯ (растерянно). Какие сапоги? (В прострации берет коробку и тут же ставит ее на тумбочку в прихожей). Проходите, я пойду переоденусь. Не ждал никого. Слегка огоро-шен… Раздевайтесь, хозяйничайте пока сами.
АСЯ (повязывая Сашин фартук). Торт ты не посмотрел, а зря. Произведение искусства. Маша испекла. Но к крепкому надо чего-нибудь посерьезнее. Картошка хоть у тебя есть, бедолага?
ИЛЬЯ (кричит из спальни). Да у меня все есть. Стол практически готов…
АСЯ. Не слышу! (Заглядывает в кастрюли на плите.) Ого-го! (Открывает холодильник, присвистывает. Маше) Иди-ка сюда, посмотри: салаты, селедка под шубой, икра овощная, компот, а на плите – борщ и голубцы. И в морозильнике – три дощечки пельменей. А он грыз там печенье с молоком. Видела, на столе в зале?
МАША. Слушай, наверное, неудобно шарить по кастрюлям и шкафам? Ты ведь давно уже тут не хозяйка.
АСЯ (отмахиваясь). Подожди ты. Ты понимаешь, что происходит? У него есть женщина. Смех! У Ильницкого – баба. (Настроение ее явно падает. Не веселее выглядит и Маша.)
МАША. Может, она вот-вот должна прийти?
АСЯ. Ага! И потому он нечесаный, в рваном свитере и – чернее тучи? И где же она, голубушка? Небось – дома, с мужем и детишками. (Кричит.) Ленчик, передвинь стол в центр, организуй стулья. Ильницкий! У тебя скатерть приличная найдется? (Маше.) Машунь, помоги-ка им!
ИЛЬЯ (входит в кухню в том костюме, что висела в зале, в сверкающей рубашке и узком галстуке в тон костюму). Вы тут… разобрались?
АСЯ (оглядывая его). Расчесаться забыл. А так – полный отпад. Слушай, Ильницкий. Не обижайся, знаю – лезу не в свое дело. Но все же… Что за… Словом, у тебя в холодильнике и на плите – то, что у нормальных людей бывает в новогоднюю ночь на столе. Салаты нетронутые, икра, голубцы – кастрюля не закрывается. И шампанского – море. Ты в полночь пил? Встречал Новый год? Или проспал? Ведь на дворе – первое января. Глянь на часы: один час двадцать семь минут. Новый год шагает по планете.
ИЛЬЯ. Настроения не было.
АСЯ. Судя по тому, как приготовлены голубцы, – как раз сегодня настроение у тебя должно быть оч-чень хорошим. (Кричит.) Правда, Машка?
ИЛЬЯ. Откуда ты знаешь… про голубцы?
АСЯ (кивает в сторону мусорного ведра). Попробовала… (морщится) Рис сырой. Ты, знаю, любишь. Но я – терпеть не могу. И капусту… я бы подольше варила. Однако, твой вкус она знает. Значит любит. Я с Ленчиком такую дрянь научилась есть! Морковь терпеть не может. От лука и чеснока у него изжога. От капусты – газы… пардон, метеоризмы. От кофе – понос. Пардон, диаррея.
Когда я с тобой жила, Илюшенька, я считала, что капризам мужчины потакать нельзя. Что надо его пристрастия «подгонять» под свои. Но Ленчик меня переубедил. И я легко поддалась. Значит люблю его. А тебя не любила. Зато теперь тебя любит твоя новая… Как, бишь, ее? Зинаида? Распутная баба…
ИЛЬЯ (подскакивая к ней). Откуда ты знаешь?
АСЯ. О-оо!! Ты посмотри, Машка, как он распетушился. Но я тебя помучаю. Скажу, откуда и что знаю о ней – но в конце вечера. Перед уходом. А то ее салаты так и останутся нетронутыми. Или, чего доброго, полетят мне в голову.
ИЛЬЯ (выходя). Какой была, такой и осталась…
МАША (стоя на пороге, строго). Ася, зачем ты так? Он в лице переменился. Чушь эту нагородила, оскорбляешь человека, ничего не зная о нем…
АСЯ (подзывает ее, шепотом). Думаешь я это придумала? И с именем – пальцем в небо попала? Такое частое, затасканное московское имя «Зинаида»?
Иди сюда поближе. Смотри, что я откопала в кармане фартука. Ее записная книжка. И знаешь, что там? Я выхватила в двух-трех местах буквально по фразе. И везде – такое! Все я не могла прочесть. Но хочется ужасно! Как ты думаешь… ничего, если мы выкрадем на пару дней? Может, она и не появится. Или не сразу спохватится? А через два дня забежим. Я забегу. Сегодня оставлю… очки или расческу. А во вторник забегу? Вместе будем читать. Вслух. Или – по очереди.
МАША. Меня уволь. И тебе я не позволю. По отношению к нему ты можешь вести себя, как угодно. Он давно тебя раскусил и мало удивится. Но ее ты не знаешь. И не имеешь права оскорблять. Я тебе не позволю.
АСЯ (ретируясь). Я пошутила. Неужели ты и вправду подумала?
МАША (подходит к окну, молчит). Ты не обидишься, если я уйду? Что-то голова разболелась. И спать хочется.
АСЯ. Брось свои финты, Машка. Я же сказала – пошутила. Иди приляг. (Громко.) Ильницкий! У тебя есть пентальгин? Или аспирин? У Машки голова раскалывается. Уложи ее и напои лекарством. А ты, Ленчик, не кури там. Это тебе не дома. Есть балкон, даже два. Есть, в конце концов, кухня. Я привыкла. А Машка терпеть запах дыма не может. Тем более сейчас
ЛЕОНИД. Она собирается. Слышь, Аськ? Маша уходит!
ИЛЬЯ (растерянно.) Машенька, куда ты? Я тебя обидел? Ну, останься, пожалуйста.
МАША. Прости, Илья. Мне надо домой.
ИЛЬЯ. Ну погоди, я соберусь, провожу тебя.
МАША. Жду! (Собравшись с духом, подходит к Асе, лезет рукой в карман фартука, достает блокнот – и засовывает в карман пальто Ильи.) Храните это подальше от любопытных глаз.
С Новым годом! (Выходит. Илья выходит вслед за ней).
АСЯ (кричит вслед). Илюша! Мы тоже пойдем. Дверь я захлопну. (Леониду.) Собирайся.(Про себя.) Ну, психопатка! Не ожидала!
Действие второе
Картина 1
Илья сидит на диване в зале. На улице темно. Открывается дверь, входит Саша.
ИЛЬЯ. Зиночка, вы сегодня поздно!? (Саша, виновато улыбаясь, кивает.) Ну, быстро мойте руки и на кухню. Я буду вас кормить.
Илья повязывает фартук, выходит. Саша садится на диван. Видно, что она очень расстроена.
ИЛЬЯ (осторожно). Дело, конечно, ваше, Зиночка. Вы можете мне не отвечать. Но… я не ошибся? Вы чем-то расстроены?
Саша кивает и отворачивается, вытирая слезы.
ИЛЬЯ (растерянно). Извините… Я как медведь… Посидите, отдохните, пока там греется. Хотите (достает из шкафа большой альбом) – посмотрите фотографии. Только (спохватившись) там есть пара младенческих моих… Мама настояла оставить. Я их порву. Не обращайте внимания, ладно? (Подает ей альбом.) Впрочем, вам сейчас не до этого.
(Саша машинально раскрывает альбом, равнодушно и быстро листает толстые страницы – и вдруг невольно вскрикивает.)
ИЛЬЯ. Правда, хорошая пара? Маму вы видели, она и сейчас хорошо выглядит. Но речь, очевидно, не о ней. Это и есть мой отец. Дмитрий Ильич Белкин. Специалист в области психоанализа. Профессор. Преподает в вузах, подрабатывает частными консультациями.
Смешно, правда? (Обрадованный ее интересом и переключением со своих печальных мыслей.) Я всегда говорил, что настоящий специалист не может иметь дело с самим собой. Портной всегда сошьет себе костюм хуже, чем сшил бы ему другой мастер того же уровня. То же – с сапожником, парикмахером. То что покажет тебе зеркало – лишь еще одно плоское и мертвое отражение, скорее, затуманивающее суть.
Врач себя не вылечит, учитель не выучит, психоаналитик не успокоит. Философ не научит жить правильно. Потому что другой – это абстракция, с которой легче работать. А ты сам – это клубок комплексов, предрассудков, слепых представлений и гордыни. Это – одна сплошная болячка. Если не всегда, то довольно часто кровоточащая.
(Смотрит на Сашу.) Да вы не слушаете меня. Вам все это не интересно. Чужие истины, вы правы, – это всего лишь чужие истины. Такова жизнь. И это правильно. Собственная глупость в десятки раз важнее для человека, чем чужая мудрость…(Саша едва уловимо усмехается.) Понял вас. Зарвался. Со мной это бывает.
Пойдемте, Зиночка! Там уже выкипает.
Саша быстро пишет в блокноте и подает ему.