Утинский. Что, думаешь поможет?
Агранович. А как же! И вообще, ты знаешь, Вова, прошли те времена. Теперь надо поактивнее своими активами ворочать. Тут уж ничего не поделаешь – придется немного потратиться. Зато есть надежда, пусть хоть и не на вторую родину вернуться, но, может, хоть в адское рабство не сдадут, если, конечно, успеем разделаться.
Утинский. Так ведь капитан Чижов сказал, что с нас материального возмещения не потребуется, только общественно-полезный труд (куксится, собираясь заплакать) итак уж насчитали – дальше некуда…
Агранович. Ты знаешь, Вова, инициатива начальства очень плохо поддерживается на местах. А капитан Чижов Николай Степанович ведет учет строго по ведомостям и на реальные объекты, так сказать, не выезжает и не разбирается там с каждым по каждому отдельному случаю. Записали вот мне минус тридцать суток без суда и следствия, что называется, и все, сиди – молчи в тряпочку. Так что, без денег, Вова, никак нельзя.
Утинский. Так мы ж и так без зарплаты, за так, с утра до ночи, трудимся на благо нашей любимой Родины… но, это же несправедливо!
Агранович. Чего, Вова, видишь, вот и ты уже справедливости захотел..
Утинский. Чего?
Агранович. А того, что справедливости хотят, только несправедливо обиженные, а вот несправедливо наоборот… как его, ну, в общем ты меня понял, вовсе даже и слышать не желают ничего такого.
Утинский. Не пойму я чего-то, ты куда клонишь? У Дерезовского что ли демагогии научился? Или тебя в коммунисты вдруг потянуло?
Агранович. Это не демагогия, а агитация, различать надо. И вообще, скажи мне – зачем тебе деньги, если они там, а ты – здесь? И всегда будешь здесь, пока они там, улавливаешь?
Утинский. Ну… чего-то такое соображаю… А чего, думаешь поможет?
Агранович. О чем речь! Так ты согласен?
Утинский. Да, в общем-то… А что я могу?
Агранович. Шевели мозгами, Вова. Пиши воззвания, и главное – не скупись. Вот, например, я тебе прям с ходу придумал: «У тех жильцов, кто будет добровольно сортировать мусор на железное – бумажное – бывшее съедобное мусор будет убираться ежедневно! Спешите! Срок предложения ограничен! Подписавшимся на годовой абонемент мешки для мусора – бесплатно!» Ну, как тебе?
Утинский. Здорово! А я вот тоже придумал, слушай: «За каждые сданные 10 кг макулатуры выдается интернет-карточка на 100 единиц!» А?
Агранович. Круто!
Утинский. Ну, знаешь, у меня тоже кое-что осталось: Массмедиа там, и т.п.
Агранович. «Гениальная идея» как сказал бы наш незабвенный Борис Абрамович.
Утинский. Вон он, кстати, собственной персоной.
Появляется Дерезовский с портфельчиком.
Дерезовский. Здрасьте всем, бонжур, так сказать. Как житье-бытье, как успехи?
Утинский, Агранович вместе:
Утинский (грустно). Прекрасно.
Агранович (весело). Прекрасно! (декламирует) Я знаю, город будет! Я знаю, саду цвесть!
Дерезовский. А я вот на уроки собрался. Парле ву франсе, ду ю спик инглиш, шпрехен зи дойч парола пер парола, как говорится. Перевыполняю план (говорит, передразнивая капитана Чижова, умиляясь): учу наших деточек, этих крошек несмышленых, ангелочков этих невинных (говорит снова нормально) вместо одного языка сразу четырем за то же самое время по ускоренной системе сравнительным методом, плюс «лингва латина», само собой. Учебник даже решил написать – может, тоже чего-нибудь сосчитают за него, хотя бы одноразовый авторский гонорар в размере пяти-шести лет общественно-полезных работ на благо любимой Родины. Ну, да ладно. А где Чувайс?
Утинский. Он там провода меняет, лампочки вкручивает. Электрификация всей страны называется.
Дерезовский. А вот вы знаете, Иммануил Сведенборг как-то раз сказал, что ноумен и феномен суть близнецы-братья, смотря только при каком освещении их разглядывать, вот.
Агранович. Свет истины во веки не померкнет! Давайте лучше покурим.
Утинский. Дружба дружбой, а табачок врозь. Мне теперь экономить надо.
Из подъезда выходит Чувайс, без проводов и без лампочек, вытирает лоб платком.
Чувайс. О, какая встреча! Курите? А у меня опиум есть, с кем поделиться?
Дерезовский. Нет, я не могу, спешу, мне на уроки надо. Всем пока.
Уходит в подъезд.
Агранович. Тоже мне «номен-феномен-пролегомен» – Земля мне чужда, небеса не доступны! Подумаешь.
Утинский. Ладно, Саша, пойду я тоже. Мне еще территорию убирать. И газету купить надо.
Чувайс. Я тоже удаляюсь. Хорошие у тебя елки, Саня.
Агранович. О! Ты еще не видел мой газон!
Чувайс. Верю, Саня, что ты не промах по части зелени. Однако, прощай.
Все расходятся.
Конец третьего действия.
Д е й с т в и е IV.
Я в л е н и е I.
(Агранович, Чувайс, Утинский, Дерезовский).
Действие происходит на следующий день во дворе возле дома. Агранович копается в сиреневом саду. К нему подходит Чувайс.
Чувайс. Я ту слышал вчера краем уха, что в с Утинским партию какую-то изобрели, да?
Агранович. Ага, «Наш исправдом – Россия» называется. А ты чего – вступить хочешь?
Чувайс. Ну… я подумал, что, наверное… Я тоже хочу распорядиться частью собственных средств на благо нашей любимой Родины, безвозмездно, конечно…
Агранович. Ура! Поздравляю! Вы сделали правильный выбор, товарищ Чувайс! Мы с радостью принимаем вас в наши ряды.
Чувайс. Да, я тоже хочу посильный вклад и всякое такое… Я тут подумал…
Вдруг вбегает Утинский, размахивая газетой.
Утинский. Ребята! Представляете! Тут такое!
Агранович, Чувайс (вместе). Чего? Чего такое? Говори быстрей!
Утинский. Да вот, я тут вчера газету приобрел «Из рук в руки» – объявление чтоб дать, раскрыл и случайно прочел…
Агранович, Чувайс (вместе). Что? Что прочел? Говори быстрей! Где?
Утинский (раскрывает газету и читает объявление). «Сдается коттедж на длительный срок в г. Ницце. 10 минут от метро, мебель, телефон, интернет – все имеется. Холодильник на каждом этаже (= 4 шт.), телевизор в каждой комнате (=25 шт.) + маленький на кухне. Гараж, сауна, солярий, бассейн, джакузи – все включено (отопление, кстати, тоже). Маленький парк 50 соток, собственный выход к морю. Срочно. Недорого. Тел. 8(901) 735-58-12, спросить Борю. (Если ответит Ельцын, сказать, что ошиблись номером). P.S. Оплату ежегодно по осени перечислять по безналу на счет правительства нашей любимой Родины».
Агранович, Чувайс (вместе). Ого! Вот это да! Да это ж наш Дерезовский, не иначе! Вот выдумал тоже нормально!
Утинский. А я так считаю – верно, чего добру пропадать. Все равно ведь он не живет там пока (вздыхает) и неизвестно еще, когда будет, а может, и вообще… боюсь сказать даже.
Агранович. Да я не о том. Нет, как это мы сами до этого не додумались! Давайте воззвание напишем, типа: «Сдаешь коттедж народу!» А? Как вам?
Утинский. Это мы сейчас у Дерезовского спросим, как ему. Вон он топает.
Появляется Дерезовский.
Агранович, Чувайс, Утинский (вместе). Привет, привет! А мы тут твое объявление читаем. Ведь это ты написал? Да?
Дерезовский. Да, я.
Чувайс. Ну и как, много тебе сосчитали за это?
Дерезовский. А это я еще не знаю.
Агранович. А когда узнаешь?
Дерезовский. Когда деньги в бюджет придут, тогда и узнаю.
Утинский (чешет в голове). Так, по самым скромным подсчетам сумма составит одну четвертую часть всего годового бюджета страны.
Агранович. Вот здорово! Ребята! У меня идея!
Чувайс, Утинский, Дерезовский (вместе). Какая?
Агранович. А что, если… что, если мы тоже свои коттеджи сдадим?! Представляете, чего будет!
Чувайс, Утинский, Дерезовский (вместе). Чего будет?
Агранович. А того – получится целый новый бюджет! Вот!
Чувайс, Утинский, Дерезовский (вместе). И чего?
Агранович. А того – может, нам тогда целый год сосчитают сразу. Каждому.
Дерезовский. Ишь, хитренький какой нашелся. Чего это нам каждому по году вдруг сосчитают, если годовой бюджет всего один выйдет?
Агранович. Вот ты умный человек, Боря, детей, (умиляясь) этих ангелочков, этих крошек, этих… этих чудных созданий уму-разуму учишь, а сам – простых вещей не понимаешь.
Дерезовский. Каких вещей?
Агранович. Ну, сам посуди, если все мы вместе одновременно отправим деньги в бюджет, получится целый новый бюджет, да?
Дерезовский кивает, и все кивают тоже.
А вот если мы отправим не все вместе и не одновременно, то – ничего не получится.
Дерезовский. Это почему?
Агранович. Как тебе объяснить… Мягко выражаясь, и иносказательно, как ты любишь: Muck and money go together15.
Дерезовский. А, ну так бы сразу и сказал. Теперь я понял, однозначно!
Агранович. Тогда давайте: кто поддерживает этот проект, прошу голосовать открытым голосованием, изъявляя собственное желание поднятием правой руки!
Агранович, Дерезовский, Утинский поднимают руки. Чувайс жмется, спрятав руки за спину.
Агранович. А ты, чего, Толя? Не хочешь?
Чувайс. Я в Ниццу хочу.
Агранович. Опять ты за свое? Тебе ж Михалыч разъяснил уже вроде?
Чувайс (нерешительно поднимая руку). Ну… ладно.
Агранович. Ура! (вырывает у Утинского газету) Дай сюда! Давайте будем объявления писать!
Утинский (обиженно). Все равно ничего не получится.
Агранович. Это почему?
Утинский. Купончик-то всего один (весело) и тем более, я его уже вырезал! Ха-ха! (строит рожу Аграновичу).
Агранович (бросает в него газетой). Ну и не надо. А мы новые газеты купим!
Чувайс, Дерезовский (вместе). Да, мы новые газеты купим! А твоя нам не нужна!
Начинают вырывать друг у друга газету и изрывают ее в клочки, а клочки разбрасывают.
Утинский. Хватит мусорить! Мне опять подметать придется.
Агранович. Ну вот и подметай – будешь знать, как рожи корчить! А мы за газетами пошли.
Уходят в левую кулису.
Утинский (вздыхает). А я пошел двор мести.
Отходит к правой кулисе, достает метлу и метет, продвигаясь по сцене справа налево.
Я в л е н и е II.
(Те же).
Пока Утинский продвигается по сцене к левой кулисе, Агранович, Дерезовский и Чувайс проходят за сценой к правой кулисе, и появляются, когда Утинский оказывается на почтительном расстоянии, так что он их как будто не может видеть. Они встают кружком и шушукаются.
Агранович. Значит, по рукам?
Чувайс. Кому по рукам? За что?