Маятин: Ну, не всегда же все по ровненькому-то…
Надежда: Андрей, прошу тебя!
Линецкий: Не всегда. Жена пять лет как умерла. Дочь почти сразу уехала. Она у меня умная, красивая. Современная независимая женщина… сорок два года, третий раз не замужем. Детей раньше не хотела, а теперь… Остался один. Ну, да как там, у Антон Палыча – «циркуляция дела не в этом». Работать стало нерадостно – на науку денег нет, а ждать – у меня времени нет. Есть идеи, хочется успеть еще что-то сделать. Вот старые друзья-коллеги пишут, будто бы там это возможно. Попробую.
Надежда: Удачи вам, Давид Львович!
Линецкий: у меня просьба, Надежда Павловна. Пусть это не покажется странным… Не подарите ли вы мне фотографию внука?
Надежда: Разумеется. Одну минуту. (Убегает в комнату. Пауза)
Маятин: А как же, позвольте спросить, супруга ваша этот «красивый роман» терпела? Или не знала?
Линецкий: Сонечка – она умница была и… любила меня очень. Может, и догадывалась, да виду не подавала. Я ведь ее тоже любил.
Маятин: Чудненько это у вас получалось! Сонечка, Галочка – и ту любил, и эту любил!
Линецкий: А я еще многих любил. Тебя это удивляет?
Маятин: Это у вас фамильное?
Линецкий: У нас это фамильное. И национальное – тоже.
Маятин: По какому же такому завету?
Линецкий: По тому самому. Перечитай на досуге. И прекрати обличать, пожалуйста, ты мне не судья. А в ангелы, знаешь ли, я никогда не стремился. И в рай, если таковой существует, в очередь записываться тоже не собираюсь. (Входит Надежда)
Надежда: Вот. Это мы втроем, это Антон с букетом – первый раз в первый класс.
Линецкий: Спасибо (Смотрит фотографии, бережно кладет в карман. Пауза) Пойду.
Надежда: Подождите! Нельзя же так… ну, я не знаю… надо что-то… выпить, что ли, на прощанье.
Линецкий: Верно. А я не захватил. Откровенно скажу – волновался.
Надежда: Ничего, у нас есть (Идет к буфету)
Линецкий: Выпьем за здоровье и Галинку помянем.
Маятин: Что же это вы, папенька, живых в поминальник записываете?
Линецкий: Как? Она же … жива?
Маятин: Живехонька.
Надежда: Ой, мамочка!
Алексей: Фу-у-у…
Линецкий: Но мне же Наталья Степановна еще… Да – лет двадцать назад сказала, что Галя, освободившись, куда-то в Казахстан уехала, там у нее все вкось пошло. Она, будто бы, запила и…
Маятин: И в Казахстан уезжала, и пила, и вконец спилась, только не умерла. Вернулась, а здесь
совсем уж до ручки дошла.
Линецкий: Как же так? Что же, старуха соврала мне? Зачем?
Маятин: Пожалела, наверное. То ли тебя, то ли вас обоих – не знаю.
Линецкий: Так она, Галя – где?
Маятин: Недалече. Долго искать не надо – от бабулиной квартиры три квартала по периметру в каком-нибудь дворе в мусорных баках роется. У них эта территория откуплена, коммуна у них, человек пять. Их теперь таких – где ни ступи…
Линецкий: И ты ее … видел?
Маятин: Два дня назад приперлась, пьянь синяя. Она часто не ходит, только когда совсем уж прижмет. И все подгадывает, чтобы меня дома не было. Уже двадцать один год так. С двенадцати лет я ее только мельком со спины и видел. Догадывался, а потом и бабуля созналась. Двадцать один год она ее подкармливает. Этой пьяни много не надо, да у нас много-то и не бывало, так… то горбушку, то луковицу схватит – и бегом. И у кого берет? Она же у бабули сына убила! Какой он там ни был – и придурок, и шпана, но ведь – сын! А тут не угадала, я дверь открыл. Первый раз.
Надежда: И ты… Ты…
Маятин: Рожа – зеленая, опухшая, вонь, как из… Выгнал рванину.
Надежда: О, господи!
Маятин: Вот он ей и простит, «а я не Бог, и не прощаю!» Ну, Давид Львович, теперь, действительно, все откровенно, как вы хотели.
Линецкий: ( Надежде) Будьте добры, налейте мне…
Надежда: Сердечное? Сию минуту.
Линецкий: Нет. Водки.
Надежда достает из холодильника початую бутылку, ставит на стол. Линецкий наливает полный стакан
Надежда: И я с вами. (Наливает себе немного. Линецкий и Надежда смотрят друг другу в глаза. Пауза. Выпивают. Линецкий пьет медленно, красиво)
Алексей: Оп-па!
Маятин: Ну, с такими навыками – только в Израиль.
Линецкий: С такими – хоть куда. Я ведь все могу: и вкалывать, водку пить, и баб любить. И в морду могу дать, если надо. Здоровье позволяет даже сейчас. И вот еще что: я твоих проблем в точности не знаю, хотя кое о чем догадываюсь. Так вот, вертись, как хочешь, рогами упирайся, но того, что вчера сотворил… Не смей! Хочу, чтобы у моего внука был отец. (Подходит к Надежде, глядя ей в глаза, тихо, с чувством) Позвольте вам сказать, Надежда Павловна, вы очень красивы. В нашем роду, знаете ли, все мужчины много любили. И всегда – красивых женщин (Целует руку. Всем.) Прощайте. (Уходит).
Надежда: (Стоит, прижав ладони к щекам.) Вот как.
Алексей: Силен мужик!
Маятин: Заткнись! (Надежде) А ты тоже – потекла, растаяла… Ах, ох, боже мой! Его пожалела, а я… меня!.. А-а-а, все вы, бабы, стервы! (Надежда закатывает мужу пощечину. Маятин что-то мычит, нелепо дергается и стремглав убегает в комнату.)
Алексей: Что же вы так? Эх! (Бежит вслед за Маятиным, останавливается у двери, заглядывая в комнату. Пауза. Надежда медленно садится на табурет. Из комнаты раздаются звуки саксофона. Надежда сидит, закрыв глаза, сцепив руки на коленях. Мелодия звучит громче, увереннее. Маятин играет Генделя.)
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Та же кухня. Утро следующего дня. Маятин пьет кофе. Входит Надежда. Одета по дачному, с большой сумкой.
Надежда: Как выспался?
Маятин: Нырнул в темноту и вынырнул – будто и не спал. Голова по-прежнему чугунная.
Надежда: Досталось тебе.
Маятин: Да уж. Денек был не рядовой. Ну, ничего… Надо пережить.
Надежда: Мы переживем. Мы все переживем. Ты меня извини за вчерашнее – нервы. Слишком много всего свалилось.
Маятин: Тебе извиняться не за что. Я заварил кашу, а расхлебывать всем. Да, в одиночку не расхлебать.
Надежда: Знаешь, у нас с тобой непросто сейчас, но мы сможем. Сможем, правда? Главное – здоровье, любимая работа… Антошка растет – красивый, умненький. И все у нас не хуже, чем у других, правда?
Маятин: И лучше, чем у многих.
Надежда: Я не успела тебе сказать. Наша мать-начальница с сентября на пенсию уходит.
Маятин: Решилась, наконец?
Надежда: Ей же семьдесят уже. Тяжело. Так что с сентября я – заведующая.
Маятин: Поздравляю.
Надежда: Спокойнее будет, да и с деньгами получше. У нас ведь этот год особенный, помнишь?
Маятин: Юбилей, десять лет.
Надежда: И эти годы мы… мы, в общем, были счастливы, правда, Дюша?
Пауза
Маятин: Давно ты меня так не называла. Все больше – Маятин. А так – только бабуля и ты… раньше.
Надежда: (Обняв мужа) Мы сможем, я знаю. Мы все сможем.
Входит Ракитин
Надежда: Здравствуйте, Иван Васильевич.
Ракитин: Здравствуйте. Вы мне ключи давали, так я сам открыл. Будем доделывать? Уже немного осталось.
Надежда: Заканчивайте, пожалуйста, а то уже никаких сил нет.
Ракитин: Это так. Ремонт пережить – не конфеты кушать. (Уходит в комнату)
Маятин: Он от какой фирмы работает?
Надежда: Милый, на фирму у нас денег не хватит. Это сосед с восьмого из 230-й. Любезно согласился выручить.
Маятин: Вот оно что! Сосед. То-то он все время пропадает и выпрыгивает.
Надежда: Руки у него золотые. Ну, я поехала. А может, вместе, а? Антошка счастлив будет – поплаваем, подурачимся.
Маятин: Не дразни. Я бы с радостью, но после всего… Через пару дней приду в себя – наверстаем.
Надежда: (Целует мужа) Ладно, отдыхай.
Маятин: Антона Андреевича крепко поцелуй. (Надежда уходит. Маятин некоторое время сидит в задумчивости, ходит по кухне. Звонит телефон) Слушаю. Здравствуй, Светик. Почему голос скучный? Что-то не так? Конечно, прилетай. Она уехала, до завтра не вернется. Ну, не интригуй меня. Жду. (Кладет трубку. В оживлении ходит по кухне, напевает. Звонит телефон)
Слушаю вас. Надежда Павловна уехала к друзьям на дачу, будет завтра к вечеру. Девушка, если надо что-то передать,… Ну, как угодно. (Кладет трубку. Входит Ракитин)
Ракитин: Я извиняюсь…
Маятин: А, сосед-ремонтник. Милости прошу. Подсобить нужно?
Ракитин: (Оглядываясь на дверь в комнату) Да нет, это я сам. Тут такое дело… поговорить бы…
Маятин: Проблемы?
Ракитин: Ну… можно и так сказать.
Маятин: Рад помочь, чем могу, по-соседски, как говорится. Так кто у вас приболел?
Ракитин: Больных нет. Вопрос в другом…(Звонок в дверь) Ладно, я потом. Успеется. (Уходит в комнату. Маятин отпирает дверь.)
Ляля: Это я! А ты меня по телефону не узнал. Не узнал, не узнал, не узнал! Я фантастически соскучилась. В одном дворе живем – «Эти глаза напротив» (напевает). У тебя ремонт, пончик? Как романтично!
Маятин: Ляля…
Ляля: Пончик, я тебя хочу!
Маятин: Ляля, успокойся
Ляля: Пончик, я тебя съем!
Маятин: Ляля!..
Ляля: (тормошит, щекочет Маятина) Пончик, ты чё такой, а? Чё такой, чё такой?! Давай прямо здесь, а? Так романтично!
Маятин: Ляля, прошу тебя…
Ляля: Давай, как в первый раз у нас в редакции – на столе, помнишь? Такой разврат!
Маятин: Ляля, мы не одни. (В коридоре появляется Ракитин)
Ракитин: Олифа кончилась. У меня в гараже есть, схожу. (Уходит)
Ляля: А теперь – одни! Пончик! Пончик, пончик, пончик, я тебя съем!
Маятин: Прекрати, Ляля!
Ляля: (Садится, закуривает. С раздражением, тихо) Скотина.
Пауза
Маятин: И почему – пончик? Не понимаю…
Ляля: Коржик, бублик… все вы из одного теста.
Маятин: А я за всех в ответе.
Ляля: (Устало) Ты свинья, Маятин. К тебе такая женщина пришла! Другие готовы…(Вздыхает) Ладно… Ну, подуди хоть что-нибудь из своего Генделя. Для снятия стресса.
Маятин: Мне бы кто подудел.
Ляля: Предложено было.
Маятин: (Смеясь.) Лялька, ты прелесть, честное слово! Пойми, это не всегда помогает и не всем.
Ляля: Только дурам вроде меня.
Маятин: Я так не сказал.
Ляля: Думал… А у тебя и правда вид – не «Баунти». Круги под глазами. Проблемы?
Маятин: В некотором роде.
Ляля: Господи! Ну отчего у всех хороших людей проблемы? Родители, друзья – все маются. Почему у моего патрона, жеребца лысого, всегда – no problem?
Маятин: Вселенский секрет. Как прикуп в преферансе.