Яго и Бьянка:
ЯГО: – Действительно, немного странно. Нет, я понимаю, конечно, смазливое личико, крепкие ляжки, но замуж… Зачем ей это?
БЬЯНКА: – Возможно, она его полюбила.
ЯГО: – Любовь!? Странное слово, никогда не мог понять, что оно означает.
БЬЯНКА: – Любовь – это влечение души, это ураган, который тебя уносит, и теплый ветерок, который тебя ласкает…
Это когда любимый входит в тебя – и ты испытываешь наслаждение и любовь, любовь и наслаждение.
А когда все кончается – ты чувствуешь пустоту и любовь.
Когда он рядом – ты чувствуешь нежность и любовь, а когда далеко – печаль и любовь.
А когда он уходит – твоя душа умирает… и то, что остается (машет рукой).
ЯГО: – А мне бы вот хватило и того, что осталось.
(Пытается ее обнять, Бьянка его отталкивает.)
Короче говоря, любовь – это душевная болезнь, и весьма заразная притом.
БЬЯНКА: – Не беспокойся, ею могут заболеть только те, у кого есть душа.
Тебе она не угрожает!
(Уходят.)
Лодовико и Алессандро
Алессандро с любопытством осматривается, Лодовико делает вид, что скучает.
Дездемона: (Она в белом платье, в руках фата, к Лодовико)
- О! Спасибо, что приехал!
Очень долго и нежно целуются.
После поцелуя Лодовико удерживает руку Дездемоны в своей.
Дездемона: – А где жена?
Лодовико : – Просила ее извинить, на восьмом месяце беременности ей трудно бы было путешествовать.
Дездемона: – Ну значит скоро вас поздравить можно с шестым…
Лодовико : – С седьмым.
Дездемона: – Ни себе чего…
Лодовико : – Ей нравится
Ты знаешь, я веду дела по всей Италии и часто вынужден надолго уезжать… Симона ищет утешенья в детях (в сторону) А может быть, и в слугах. Пожимает плечами. Бог с ней… Или не бог?
А это…
Дездемона:(Останавливает его.) – Догадалась! Это Алессандро, двоюродный племяник мой. Какой прелестный юноша (Целует АЛЕССАНДРО в щеку.) Высокий и красивый. Как и ты..
Лодовико: – Как и ты. И хочет быть генералом. Как и ты.
АЛЕССАНДРО: – - Ну, не сразу генералом, в следующем году поступлю в военную академию, потом война… Война теперь идет почти непрерывно. Не в одном месте, так в другом… Постараюсь отличиться.
(Пауза)
Дездемона: – Не знаю, что тебе и сказать, не лучшая это профессия по нынешним временам.
Если ты побеждаешь, в газетах поднимается вой о том, как много турок ты убил.
Все хотят покоя.
Все хотят, чтобы их не трогали…
Все хотят красивой картинки в телевизоре, зрелище вражеских трупов, разорванных ядрами на куски, которое так любят демонстрировать наши журналисты, приводит в ужас их зажравшиеся душонки…
Лодовико: – Простая мысль, что в случае поражения в кровавой грязи будут валяться их собственные головы, не приходит им… ни в какое место.
Дездемона: – Если же проигрываешь…
АЛЕССАНДРО: – Ну, это ясно…
Дездемона: – Если проигрываешь… Нестерпимый стыд перед убитыми, ранеными, искалеченными, перед людьми, которые тебе доверились, шли в огонь за тобой…
Так что шел бы ты лучше в банкиры, как твой отец.
Прибыльно, почетно и для здоровья полезнее…
АЛЕССАНДРО: – -Но вы, тетя, ведь вы-то продолжаете служить.
Дездемона: –Сама не знаю, чему и почему.
Лодовико: – Ну ладно, не хочешь ли сходить наверх, там много интересного.
Дездемона: – Да, в западном крыле, прекрасная коллекция холодного оружия – мой дед собирал.
АЛЕССАНДРО: – -С радостью (целует ей руку, Дездемона целует его в лоб. Уходит.).
Дездемона: -Прекрасный сын, ты мог бы быть с женой поласковее уже за то, что она его тебе родила.
Лодовико: -Если бы наши драматурги писали пьесы получше, если бы тогда, помнишь, твоя мать не приехала из театра слишком рано, он мог бы принадлежать тебе…
И мой банк, и мой дворец в Милане, и я сам…
Дездемона: (закрывает ему рот рукой) – Молчи, невеста не должна грустить в день свадьбы!
Лодовико: -Теперь ты наконец остепенишься, родишь ребенка от этого, как его…
Я, кстати, одобряю твой выбор. Молодой бычок с неиспорченной наследственностью. Бог даст, у меня будут отличные племянники.
(Пауза.)
Дездемона: – А, я забыла, ты не знаешь…
У меня не может быть детей, я была ранена при Алеппо, удар турецкого штыка в живот, я выжила, но детей… (Качает головой.)
Входит Бьянка, одетая как подружка невесты.
Бьянка: – Особенно меня умиляет фата на сорокалетней бабище! (к Лодовико) Прошу прощения, благородный сеньор. (Отнимает руку Дездемоны.)
Дездемона: – Это папа настоял. Ну, пустяки, полчаса позора…
Бьянка: – Пошли, я наконец добыла парикмахера, (гордо) Шуки с Большого канала!
Дездемона: – Не может быть! Он же сказал, что у него все расписано на три месяца вперед.
Бьянка: –Вот поэтому я и послала наряд военной полиции! Пошли!
Еще раз прошу прощения, благородный сеньор.
Лодовико один. Потом входит Отелло. Он одет чрезвычайно роскошно, буквально усыпан драгоценными камнями.
Лодовико: – Паскудная штука эта наша жизнь, если рассудить здраво. Но короткая, по крайней мере. А, вот и бычок. (Кланяется.)
Добрый день, благородный сеньор, позвольте приветствовать будущего владельца этого дворца, титула и половины набережной…
Отелло: – Можете не скрипеть зубами, я только что подписал бумагу, по которой от всего этого отказываюсь в пользу племянника старого сенатора.
Лодовико: –Вы считаете это несправедливым?
Отелло: – Да нет, почему же, если учесть, что одежда на мне, кроме трусов, куплена на деньги моей будущей жены…
Лодовико: – Я вижу, вы разумный молодой человек…
Отелло: – Не такой уж безнадежный идиот, вы это имеете в виду!
Лодовико: – Я имею в виду то, что я имею в виду!
Да, так позвольте рассказать вам одну историю.
ОТЕЛЛО: – (стараясь быть вежливым)
Хоть три, моя голубка в руках парикмахера, а это надолго.
Лодовико: – Голубка, так ты ее называешь…
ОТЕЛЛО: – - Да, это… не очень-то ей подходит, признаю, но и такие названья как «господин генерал» или «ваше превосходительство», не для любой ситуации годятся!
Лодовико: – Ну… Да, так вот история.
У нас в Милане, я знаете ли из Милана, была одна семья, брат и сестра.
Брат, должен вам сказать, сестру нежно любил и с детства о ней заботился, но… бизнес есть бизнес, так что он часто бывал в отъезде.
И вот однажды, в его отсутствие, за сестрой стал ухаживать какой-то француз, красавчик… И она влюбилась без памяти и согласилась выйти за него…
Отелло: – Бывает, что поделаешь.
Лодовико: – Да, делать было нечего. После свадьбы брат уехал опять, а когда вернулся через несколько месяцев, узнал, что этот… молодожен дурно обращается с его сестрой, оскорбляет… и даже поколачивает иногда… И шляется по блядям. (Пауза) Честно говоря, я даже не знаю, что из этого было правдой, а что только слухами, болтовней…
Отелло: – И что же этот брат?
Лодовико: – А брат? (пожимает плечами) А что брат, опять уехал по делам.
Отелло: – А француз?
Лодовико: – Да, француз… Через пару дней его нашли в роще за городом, причем голова и яйца валялись отдельно, довольно далеко от трупа… Можете себе представить!
Отелло: (Довольно равнодушно) – Что ж, это круто.
Лодовико: (Без выражения) – Ужасно.
Встречаются еще бандиты, готовые из-за горсти серебра разрезать человека на куски…
Ну, мне пора, рад был познакомиться с вами, позвольте вас еще раз поздравить, Дездемона замечательная женщина, и вы, конечно, будете счастливы с ней… Как это говорят попы во время венчания, «пока смерть не разлучит вас!»
Желаю счастья.
Отелло: (один) – Во бля!
Как они все мне!
Дядья, племянники, двоюродные тети, внучатые сестрицы…
И каждый норовит засрать мозги!
Появляются «Кролики» в полном составе.Видят Отелло. (Немая сцена.)
1 «кролик»: – Ни хрена себе!
2 «кролик»: – Вот это прикид!
1 «кролик»: – Видно генеральша купила себе мужа.
2 «кролик»: – На свежатинку потянуло.
3. «кролик»: – И по дешевке!
2 «кролик»: – Я бы не сказал, что по дешевке.
Отелло: (беззлобно) – Пошли вон, ублюдки!
1 «кролик»: – Уже уходим!
(Но никуда не движутся с места.)
Отелло: – Что вы понимаете в женщинах!
1 «кролик»: – Ну мы-то… Это ты как раз по мужчинам больше.
Мы-то понимаем кое-что!
Отелло: – Вы! Она… Когда она прижимает меня к себе, у меня сердце поднимается к горлу!
2 «кролик»: – Чего-чего у тебя поднимается?.
Отелло: – Идиот! Эта женщина!
Все ваши сопливые подружки ей в долю не канают!
Она одна зажигает больше, чем все шлюшки и шлюшищи, которых вы поимеете до того дня, пока у вас перестанет стоять!.
1 «кролик»: – А мы-то думали, ты из-за денег..
Отелло: – На хрен мне эти деньги?
Что, я себе на жизнь не мог заработать?
Короче!
Проваливайте, или я за себя не ручаюсь.
(Все уходят.)
Отелло: (вслед) – И если кто-то из вас намеревается залезть в тину, нажраться дешевого пойла и заняться рукоблудием на досуге, так знайте – репетиция (считет по пальцам) в пятницу, и тот, кто не придет или явится под газом, тот сразу может искать себе место в другой команде!
1 «кролик»: (возвращается) – А я слышал, что Родриго, под впечатлением твоей… измены, решил послать нас всех на хрен.
Отелло: – Что я могу сделать, если он такой ревнивый идиот.
1 «кролик»: – А аппаратура, между прочим, куплена на платежи… да и за репетиционный зал уплачено только до первого числа?
Отелло: – Репетировать будем тут, за домом есть сарай с отличной акустикой, бывшая конюшня А про аппаратуру я что-то придумаю.
(Уходят в разные стороны).
3 картина
Отелло и Дездемона из-под венца. Брабанцио, Бьянка и Кассио (одеты как подружка и шафер), Лодовико.
Д. -Ну как, папа, тебе понравилось?
Брабанцио. – Я только жалею, что это не случилось на 15 лет раньше.
Лодовико – Или на 20
Брабанцио – Или на 20. Архиепископ был сегодня в ударе
Бьянка (в сторону) – Или в подпитии. Но, впрочем, в последнее время это обычно совпадает.
Брабанцио: (К Отелло, вежливо) – А каково ваше впечатление?
Отелло: – Потрясающие картины в алтаре… Мне, знаете ли, раньше не приходилось стоять так близко к алтарю в соборе, да я там, собственно, и не бывал никогда. Особенно слева, кающаяся Мария Магдалина, это…
Лоренцо: – Один из ранних шедевров Тициана