Он ведь любит пиво, правда? Во всяком случае, любил… Ты сумеешь сделать так, чтобы он выпил две бутылки пива… завтра, перед завтраком?
МАРТА. Разумеется. Если это нужно…
ТЕОДОР. Нужно. А потом дашь ему это. (Кладет на стол пузырек с таблетками.) Они на вид почти такие же. Он не сообразит. А вечером я приду. Дашь ему четыре таблетки. В семнадцать уйдешь из дома. Переночуй у Ванды… или где хочешь. Утром вернешься, а я и Якуб… будем лечиться. Я уйду около восьми утра.
Марта смотрит на него с плотским вожделением.
МАРТА. Знаешь, о чем я думаю?..
ТЕОДОР. Знаю, о сексе.
МАРТА. Ты просто шаман, доктор Шемана… Правы те, кто так о тебе говорит.
ТЕОДОР. Нет. Просто я старый хитрец.
МАРТА. А это нормально, что я хочу сейчас заняться с тобой любовью?
ТЕОДОР. Да…
МАРТА. А то, что мы никогда этого не делали, тоже нормально?
ТЕОДОР. Да.
МАРТА. Тогда скажи мне… что не нормально?
ТЕОДОР. Можешь задать мне самый дурацкий вопрос. И я скорей отвечу на него, чем на этот… Зато могу сказать, что не должно быть нормально…
МАРТА. Скажи.
ТЕОДОР. А ты веришь, что избитые истины бывают мудрыми?
МАРТА. Если они твои…
ТЕОДОР. Причинять зло другим людям…
МАРТА. А мы причинили зло той девочке и ее родителям… и Шимону… и друг другу… Правда?
ТЕОДОР. Правда…
МАРТА. Неужели нельзя это исправить?
ТЕОДОР. Нельзя. Можно ослабить боль. Иногда… А как относятся в редакции к твоему отсутствию?
МАРТА. Батлевская исполняет мои обязанности. Официально я в отпуске. Передала им два текста, они их напечатали не сокращая… Деликатные.
Звонит телефон, Теодор выходит в переднюю, где на комоде стоит старый белый аппарат. Марта в кухне отчетливо слышит каждое его слово.
ТЕОДОР. Слушаю, Шемана. -– Когда? -– Кто это заметил? -– Нет, ни в коем случае. –- Дайте ему… — Вот именно. — …да, только… — Отдельную. -– Обязательно. –- Все время. -– Я буду в девять… и сообщите доктору Варану –- До свиданья.
Теодор возвращается на кухню, садится. Марта внимательно на него смотрит.
МАРТА. Буду собираться…
ТЕОДОР. Ты все запомнила?
МАРТА. Я должна влить в него два пива… В котором часу?
ТЕОДОР. Он что-нибудь ест на завтрак?
МАРТА. До трех, четырех дня – ничего, кроме кофе.
ТЕОДОР. Завтра не давай ему кофе… Скажешь, мол кончилось… впрочем, сама придумай что-нибудь. В одиннадцать – пиво, потом эти четыре таблетки. Он проглотит?
МАРТА. Теодор, он пьет, глотает… делает все, что я ни скажу. Как ребенок. Меня это даже перестало пугать. Иногда меня просто мутит от всего.
ТЕОДОР. Что дальше?
МАРТА. В семнадцать я должна уйти.
ТЕОДОР. Уйдешь в восемнадцать, а я приду через пять минут. Вернешься утром в восемь. Это все.
Марта встает, целует Теодора в щеку, выходит из кухни. Теодор остается на месте. Марта надевает в передней пальто, выходит, захлопнув дверь. Теодор какое-то время сидит не двигаясь, потом встает, достает из настенного шкафчика полбуханки хлеба, нож из ящика и начинает резать хлеб прямо на столе.
На половине третьего ломтя – затемнение.
СЦЕНА 12
Прихожая и гостиная в доме Поганов. Перемены в обстановке невелики, но заметны – нет прежней тщательности в создании кажущейся небрежности при расположении отдельных предметов, как будто руки, заботившиеся прежде о виде гостиной, потеряли прежнюю любовь к обстановке. Якуб лежит на кушетке, глядя в телевизор На ковре лежит Кактус, смотрит на своего хозяина. У Якуба вид человека, который давно не дышал воздухом за пределами стен, в которых он потерпел свое самое серьезное поражение. У него серое лицо и большие, блестящие глаза. Словно подернутые тонким слоем льда, под которым скрыты замерзшие, грязные лужи. На нем светло-бордовая куртка от пижамы, которая смешно контрастирует с отутюженными черными брюками. На ногах новые, красные в черную клетку домашние туфли.
Звонок в дверь – один, второй, третий. Потом короткий перерыв и два длинных звонка, разделенные звуком из телевизора. Со стороны Якуба – никакой реакции. Секунд через 10-20 слышится как отпирается, а потом захлопывается входная дверь. Спустя еще 4-6 секунд из темной прихожей в залитую солнцем гостиную входит Теодор. Останавливается в полуметре от порога гостиной, осматривается, снимает пальто и бросает его на ближайшее кресло. Только тогда Якуб отрывает взгляд от телевизора. Кактус подходит к Теодору, махая хвостом. Якуб видит, что человек стоящий так близко – не Марта, садится на кушетке. Смотрит внимательно на нежданного гостя, после короткого раздумья говорит.
ЯКУБ. Теодор…
Кактус продолжая махать хвостом, выходит в прихожую, когда он там исчезает, слышно как он повизгивает. Тогда Якуб обращается с Теодору.
Можешь его выпустить. Он теперь гуляет сам… Откуда у тебя ключ?
Теодор идет в прихожую, выпускает Кактуса, затем возвращается, садится в кресло. В течение всей следующей сцены они так и будут сидеть – Якуб на кушетке, Теодор в кресле. Они не будут вставать, пить, чай или алкоголь. Теодор нагнется вперед, достанет пульт и выключит телевизор.
ТЕОДОР. Марта дала мне ключи…
ЯКУБ (после паузы). Она обо всем тебе рассказала?
ТЕОДОР. Да…
ЯКУБ. Обо всем?
ТЕОДОР. Да, Якуб… обо всем… По порядку и подробно.
ЯКУБ. Мы не должны были никому говорить… Даже тебе…
ТЕОДОР. Знаю.
ЯКУБ. И что теперь будет?..
ТЕОДОР. Это зависит от тебя.
ЯКУБ. От меня?..
ТЕОДОР. Ты пытался покончить с собой?
ЯКУБ. Нет…
ТЕОДОР. А жить хочешь?
ЯКУБ …
ТЕОДОР. Желаешь о чем-нибудь меня спросить?
ЯКУБ …
ТЕОДОР. А я тебя – могу спросить?
ЯКУБ …
ТЕОДОР. Только скажи – могу ли… или кивни… отрицательно. Тогда я оставлю тебя в покое… Полью цветы и вернусь домой. Ну так как – могу?
ЯКУБ (после паузы). …Да.
ТЕОДОР. Ты любишь Марту?
ЯКУБ. Не знаю…
ТЕОДОР. А Шимона любил?
ЯКУБ. Да…
ТЕОДОР. Ты любишь эту комнату? Свою пижаму и эти шлепанцы?
ЯКУБ. Какое… это имеет значение… О чем ты?..
ТЕОДОР. Ты выглядишь… как клоун.
ЯКУБ. И что с того. Ты же знаешь, что я сделал… Какая теперь разница… как я выгляжу…
ТЕОДОР. Ты совершил две ошибки – слишком быстро ехал и после несчастья приехал домой. И одну подлость – позволил, чтобы вина пала на Шимона. Погибли два человека – та девочка, из-за тебя, и твой сын, независимо от тебя. Это все.
ЯКУБ. А ты знаешь, что я чувствую?
ТЕОДОР. Знаю.
ЯКУБ. Тогда расскажи мне.
ТЕОДОР. После того, как ты целый месяц глотал то, что давала тебе Марта – наверное, уже не так уж много. А может, совсем ничего не чувствуешь. Мучаешь себя тенью страдания и страха, поразивших тебя шесть недель назад. И мучаешь этим свою жену. К тому же выглядишь как кретин… Но не бойся, через пару недель ты не будешь знать, что страдаешь. Забудешь то, что случилось, как тебя зовут… и что когда-то у тебя был сын. Я приму тебя в свое отделение, получишь хороший уход, а Марта перестанет быть сиделкой и снова начнет жить как женщина.
ЯКУБ. Ты не вправе так говорить… Проваливай отсюда.
ТЕОДОР (встает и, надевая пальто, говорит). Я вправе так говорить, потому что мне приходилось вытаскивать людей из истинного ада, по сравнению с которым то, что происходит с тобой, просто – козий навоз. Их глаза были переполнены этим адом, а я был беспомощен, когда ад их поглощал…
Уже в пальто, подходит к Якубу и продолжает, стоя над ним.
Пятнадцать лет назад ко мне привезли мужика, который в комбайне перемолол на куски двух своих детей – мальчика и девочку, восьми и одиннадцати лет. Они играли и спрятались там. А его жена спустя двадцать пять минут после случившегося повесилась. Целых полгода я наблюдал, что с ним происходит, и пытался его спасти. Неважно, есть ад, или его нет. Важно что он… когда уже покончил с собой… был убежден… Нет, не так – он знал, что ад ожидает его и нет другого выхода. Когда это случилось, я напился до скотского состояния. Теперь, когда подобное случается, мне уже не нужно пить, зато я помню глаза многих моих пациентов… И потому я имею право говорить тебе, что ты выглядишь как клоун и мучаешь Марту. И еще потому, что я твой друг… ты, баран…
Теодор отворачивается и направляется к выходу. Когда он исчезает в прихожей, Якуб начинает кричать.
ЯКУБ. Теодор!.. Теодор!.. Теодор!.. Погоди!..
Через несколько секунд Теодор снова появляется на пороге гостиной – он выглядит злым и нетерпеливым.
ТЕОДОР. Чего ты хочешь?
ЯКУБ. Останься… еще немного…
Теодор смотрит на Якуба, который, зажав кисти рук между ногами, раскачивается взад и вперед, сидя на кушетке.
ТЕОДОР. Зачем?
ЯКУБ. Ты, правда, мой друг?..
ТЕОДОР. Правда.
Раскачиваясь все быстрее, Якуб начинает плакать. Руки по-прежнему зажаты между ног, голова втянута в плечи.
ЯКУБ. Не оставляй меня сейчас…
Теодор садится в кресло, не сняв пальто, и теперь не встанет до конца сцены.
ТЕОДОР. …
ЯКУБ. Что мне делать?..
ТЕОДОР. Сегодня ты чувствуешь себя хуже, чем вчера и позавчера? С новой силой переживаешь случившееся… Это потому, что Марта дала тебе утром другое лекарств. В сочетании с лупулином, который содержится в пиве, это дало более сильную реакцию, вот ты и чувствуешь себя хуже. Но зато теперь с тобой можно говорить. Это мой личный патент. Неофициальный… Когда ты уже окончательно выберешься из своего дерьма, никому об этом не рассказывай.
ЯКУБ. Ты действительно веришь, что я смогу выбраться?..
ТЕОДОР. Просто я знаю. Я задам тебе три вопроса, а ты должен сильно постараться и ответить мне правду. Если не помнишь, тоже скажи. Идет?
ЯКУБ (утвердительно кивает).
ТЕОДОР. В первую неделю… После похорон, когда ты осознал все случившееся и еще не был нафарширован психотропами, что доставляло тебе самую сильную боль?
ЯКУБ (после паузы). Когда Шимон взял машину… и мы думали, что он вернется, я сказал Марте, что хотел бы его обнять… И что это глупость… Она ответила, что так и нужно сделать. Я все время об этом думал… Почти верил, что сумею все поправить. Когда нам сообщили, что он погиб… у меня была только одна мысль. Все время… Постоянно…Что я уже не обниму его… и ощущал огромную…
Несколько секунд морщит лоб в поисках нужного слова.
ТЕОДОР. Пустоту?
ЯКУБ. Да.
ТЕОДОР. А чего ты больше всего боялся?