ЖЕРМОН. А! Помешательство.
ЕЛЕНА. Надеюсь, до этого еще не дошло. Но я не в состоянии поддерживать мало-мальски серьезный разговор. Я мечтаю. Недавно я даже уснула в кино.
ЖЕРМОН. В этом, быть может, виновата картина.?
ЕЛЕНА. Иногда меня охватывает беспричинный страх. Ну, вот хотя бы сегодня, в саду. Мне показалось, что кто-то чихнул в кустах, и я чуть не упала в обморок.
ЖЕРМОН. Исследуем причины. Нет ли у вас неприятностей?
ЕЛЕНА. Каких?
ЖЕРМОН. Как вам сказать… Кризис задел очень многих… Не беспокоят ли вас дела господина Ларсонье?
ЕЛЕНА. Дела моего мужа великолепны. Он никогда не рискует.
ЖЕРМОН. Быть может, сердечное горе, разочарование? Простите меня.
ЕЛЕНА. Врачу разрешается задавать самые нескромные вопросы. Но у меня не может быть сердечных горестей, потому что я никого не люблю.
ЖЕРМОН. За исключением мужа?
ЕЛЕНА. Именно так я и хотела сказать.
ЖЕРМОН. Тогда все в порядке. Вам нужны воздух, движение. Куда вы предполагаете поехать на лето?
ЕЛЕНА. В Биарриц.
ЖЕРМОН. Отлично. Йодистый воздух, здоровый климат. Правда жизнь в отеле вас будет немного утомлять…
ЕЛЕНА. У нас там своя вилла.
ЖЕРМОН. Очень хорошо. Вы отдохнете на своей маленькой дачке.
ЕЛЕНА (обиженно). Маленькой? Но это самая красивая, самая большая вилла в Биаррице.
ЖЕРМОН (искренне). Тем лучше. Езжайте туда поскорей. Это чудесный край.
ЕЛЕНА. Марвежоль так близко от Биаррица. Вы должны погостить у нас.
ЖЕРМОН. Благодарю вас. Но мои пациенты…
ЕЛЕНА. Вы давно практикуете в Марвежоле?
ЖЕРМОН. Я тамошний житель.
ЕЛЕНА. У вас совершенно нет южного акцента. Хотя я в этом плохой судья. Ведь у меня тоже не чисто французское произношение. По-гречески я говорю лучше.
ЖЕРМОН. Вы гречанка?
ЕЛЕНА. Мать — греческая княгиня, отец — англичанин. Родилась я в Швеции — мой отец был послом в Стокгольме. Но мама не переносила северного климата, и мы все время жили в Италии. Там я и познакомилась со своим мужем. Он тогда занимался тем, что покупал у итальянцев старинные дворцы и по камушку пересылал их в Америку. Я вышла замуж и стала француженкой. Как видите, мне довольно трудно ответить кто я такая.
ЖЕРМОН. Вы — парижанка! Парижанка по изяществу, по уму… и по нервам.
ЕЛЕНА. Говорят, парижанки имеют успех только у провинциалов. Жалею их жен… Кстати, вы женаты?
ЖЕРМОН. Нет, мадам.
ЕЛЕНА. Вы живете один?.. Теперь я начинаю вас допрашивать.
ЖЕРМОН. Сделайте одолжение. Да, я один. И не потому, что мне это нравится. Но супружеское счастье так редко. Хотя вы этого знать не можете: господин Ларсонье вас обожает. Он, наверное, очень щедр?
ЕЛЕНА. Что вы! Он ужасно скуп.
ЖЕРМОН. Неужели?
ЕЛЕНА. Он способен час торговаться при покупке галстука. Но он заплатит любую цену за вещь, которая, мне понравится…
ЖЕРМОН. Я его отлично понимаю. Видеть вас ежедневно… Честное слово, за это стоить платить!
Вошел ЛАРСОНЬЕ.
ЛАРСОНЬЕ. Надеюсь, вы ей разрешили артишоки.
ЖЕРМОН. Да. Но злоупотреблять ими не следует.
ЛАРСОНЬЕ. В таком случае, идем играть в карты. А ты, дорогая, посидишь с нами.
ЕЛЕНА. Я останусь здесь. У меня интересная книга.
ЛАРСОНЬЕ. Но я соскучусь без тебя.
ЕЛЕНА. Я устала.
ЖЕРМОН. Не настаивайте, господин Ларсонье Небольшой отдых после обеда очень полезен. Но мне кажется, что здесь немного жарко.
ЕЛЕНА. Вы правы. Открой окно, Густав.
ЛАРСОНЬЕ. Прелестная ночь! (ЖЕРМОНУ). Как тихо. Можно подумать, что мы в деревне.
ЖЕРМОН (предлагая папиросу). Совершенно верно. Здесь прекрасный воздух. (Зажег спичку, прикурил, широким взмахом гасит спичку и бросает ее в окно). Какие деревья!.. У вас чудесный дом.
ЛАРСОНЬЕ. А стоил мне он гроши. (ЕЛЕНЕ). Тебе хорошо, душенька? Может быть, тебе что-нибудь нужно?
ЕЛЕНА (прилегла на диване у окна, взяла книгу). Спасибо. Потуши, пожалуйста, свет.
ЖЕРМОН. Спокойствие, тишина, полумрак…
ЛАРСОНЬЕ (гасит все лампы, кроме той, что около кушетки). Я все-таки хочу вам рассказать, как я купил землю, на которой построен мой дом. Здесь собирались построить кондитерскую фабрику. Я сообщил об этом всем соседям… правда, я им сказал, что будут строить завод химических удобрений… Они, конечно, пришли в ужас, стали меня умолять, чтобы я как-нибудь помешал этому делу,— и я помешал. За это мне заплатили миллион. В общем весь особняк обошелся мне в восемьсот тысяч франков. Вот это я называю делом! Отдыхай, моя крошка.
Ушли, закрыли за собой дверь.
ЕЛЕНА (читает). «Молодые люди погрузились в темноту. Тяжелые облака погасили звезды. (Задумчиво). Валентина права: он меня любит. Но какой он трусишка! (Читает). «Робер приблизился к ней ожег ее губы поцелуем и прошептал… Я дала ему случай высказаться. По-моему, я довольно ясно намекнула, что никого не люблю… Может быть, он не понял? Нет, влюбленные ведут себя иначе. (Читает). «Приди ко мне, женщина! Мы сольем свои души и тела! Мы будем едины в этом пламени страсти!..» Это, по крайней мере, ясно. Вот так он должен был говорить. Конечно, я бы ему дала пощечину, но я бы знала, с чем считаться. Валентина дура. Он даже не думает обо мне. (Погрузилась в чтение).
Пауза. Беззвучно открывается правая створка окна. Свет внезапно гаснет. В полнейшей темноте слышен голос ЕЛЕНЫ.
Ну, вот! Лампочка перегорела… Нужно зажечь люстру.
Молчание. Короткий, сразу приглушенный крик ЕЛЕНЫ.
А!..
Снова молчание. Открылась дверь из гостиной, вошел АЛЬФОНС, он несет лимонад. Зажигает верхний свет. Сцена пуста. Одно из кресел перевернуто.
АЛЬФОНС. Мадам!.. Ушла. (Поднимает кресло). Видно, опять настроение.
ГОЛОС ЛАРСОНЬЕ (из гостиной). Душенька, выпей лимонаду! Доктор разрешил тебе.
Вошел ЛАРСОНЬЕ. АЛЬФОНС стучит в дверь комнаты ЕЛЕНЫ.
Разве мадам у себя?
АЛЬФОНС. Не знаю. Она не отвечает.
ЛАРСОНЬЕ (вошел в комнату ЕЛЕНЫ). Елена! Елена!
По удаляющемуся голосу можно догадаться, что ЛАРСОНЬЕ быстро обходит весь дом. Вошел БРЕВЕН.
БРЕВЕН. Что случилось?
АЛЬФОНС. Мы ищем мадам. Ее нигде нет.
БРЕВЕН. Она не могла уйти далеко. Господин Ларсонье и доктор ее видели две минуты назад в этой комнате.
ЛАРСОНЬЕ, видимо, описав круг по дому, выходит из гостиной. За ним ВАЛЕНТИНА и ЖЕРМОН.
ЛАРСОНЬЕ. Я вам говорю, ее нигде нет! Я обошел весь дом…
ВАЛЕНТИНА. Да успокойтесь же, Густав!
ЛАРСОНЬЕ. Она меня вечно волнует.
ЖЕРМОН. Мадам Ларсонье, наверное пошла гулять по саду. Такая прекрасная ночь.
ЛАРСОНЬЕ (подходя к окну). Дверь в сад заперта на замок. Я только что смотрел. (Пробует зажечь лампу у кушетки). Боже мой!
ВАЛЕНТИНА. Что такое?
ЛАРСОНЬЕ. Провод перерезан…
БРЕВЕН (поражен). Что за чертовщина!
ВАЛЕНТИНА. Окно открыто настежь.
ЖЕРМОН. А мы открыли только половину.
АЛЬФОНС. Это грабители!
ЛАРСОНЬЕ. Не может быть, все вещи на местах.
БРЕВЕН. Что с Еленой?
ВАЛЕНТИНА (кричит). Ее убили!
ЛАРСОНЬЕ (кричит). Замолчите, идиотка!
ЖЕРМОН (глядя в окно). Лестница… Здесь действительно кто-то был.
БРЕВЕН (заметил лежащее на полу письмо). Послушай, Густав, здесь какое-то письмо на полу.
ЛАРСОНЬЕ. Давай скорее! (читает). О-о-о!
ВСЕ. Что? Что такое?
ЛАРСОНЬЕ (падает на стул, дает письмо ЖЕРМОНУ). Друг мой, читайте… Я не могу… Я не могу…
ЖЕРМОН (читает). «Будьте спокойны. С мадам Ларсонье не случится ничего дурного. О ней будут заботиться и ее вам вернут немедленно по получении выкупа в пять миллионов франков. Вскоре вас уведомят, каким образом и кому вы должны будете вручить вышеупомянутую сумму…» Какие негодяи!
БРЕВЕН. Невероятно! Прямо, как в театре!
АЛЬФОНС. Мадам вытащили, как карманные часы!
ВАЛЕНТИНА. Во Франции!.. В Париже!..
ЖЕРМОН. Позвоните в полицию.
ЛАРСОНЬЕ. Совершенно верно. Они не могли уйти далеко.
БРЕВЕН (пытаясь удержать ЛАРСОНЬЕ). Густав, будь благоразумен, подожди.
ЛАРСОНЬЕ. Убирайся к дьяволу! (Убежал).
БРЕВЕН. Он делает ошибку: полиции не нужнее вызывать.
ЖЕРМОН. К кому же, по-вашему, он должен был обратиться?
БРЕВЕН. К тем, кто ее похитил. Если Густав пустит полицию по их следам, он никогда не увидит Елены.
ВАЛЕНТИНА. Это фантастично!
ЖЕРМОН. Мы были здесь рядом все четверо и ничего не слышали.
АЛЬФОНС. Кролик и тот пищит, когда его крадут.
ВАЛЕНТИНА. Утащить такую большую, высокую женщину!
АЛЬФОНС. Их было не меньше пяти.
Вошел ЛАРСОНЬЕ.
ЛАРСОНЬЕ (возмущен). Что за ужасные нравы! Какая отвратительная страна! Знаете ли вы, что мне сказал начальник полиции? «Ах, сударь, поздравляю вас. Похищение из-за выкупа в Париже — это впервые за двести лет».
ЖЕРМОН. Какое бесстыдство!.. Давайте пойдем и обыщем сад, быть может, мы найдет хоть какой-нибудь след.
ЛАРСОНЬЕ (в отчаянии). Я умру! Я умру, если ее не найдут! Почему это должно было случиться именно со мной! Ведь я так обожаю свою жену!
БРЕВЕН. В Париже есть столько мужей, которые охотно поменялись бы с тобой, Густав.
ВАЛЕНТИНА. Вы говорите о себе?
БРЕВЕН. Не только о себе, моя дорогая..
ЖЕРМОН. Мы ее найдем, господин Ларсонье! Мы ее найдем? Прошу вас, рассчитывайте на меня.
ЛАРСОНЬЕ. Спасибо, доктор, вы — настоящий друг.
ЖЕРМОН (ВАЛЕНТИНЕ). Мне, действительно, тяжело. Я потрясен до глубины души.
ВАЛЕНТИНА (жмет его руку с видом сообщницы). Я понимаю вас, бедняжка. Будьте мужчиной, сдерживайте себя!
ЛАРСОНЬЕ. Елена! Крошка моя! Дитя мое!.. (Уходит).
ВАЛЕНТИНА. Какое искреннее отчаяние!
БРЕВЕН. Я думаю! Потерять пять миллионов франков!
Занавес
Действие второе
Неизвестно где. Комната во второю этаже старинного замка. Большое окно. Оно высоко — не менее двух метров от пола. Камин, над ним огромный герб. Две двери: одна в прихожую, другая в комнату ЕЛЕНЫ. Солнечно. Три часа дня. На сцене ЕЛЕНА, она в домашнем платье. Внимательно изучает комнату, пробует открыть запертые двери. Засматривает в замочные скважины, стучит в стены, заглядывает в камин.