Я знаю, теперь казнят другим способом… Итак, миллион сто… и моя дружба.
МЕНАР (колеблется). Мадам…
ЕЛЕНА. Тсссс… миллион двести…
Занавес
Действие третье
Та же обстановка, что и во втором действии. Девять часов вечера. На сцене ЖЕРМОН. Он сидит у стола и пишет. Пауза. Смотрит на часы, подходит к окну, становится на сундук, вглядывается в темноту. Вошла мадам МЕНАР. В руках у нее небольшой чемодан. ЖЕРМОН быстро соскочил с сундука, сел у стола, пишет.
МЕНАР. Все работаете?
ЖЕРМОН. Подсчитываю убытки.
МЕНАР. Мадам Ларсонье у себя?
ЖЕРМОН. Она гуляет в парке.
МЕНАР. Это очень неосторожно.
ЖЕРМОН. Совершенно безопасно. Стены высоки. Пиньоле и две наши собаки — достаточная охрана. Она уже восемь дней без воздуха.
МЕНАР. Да, уже восемь… А расходы растут.
ЖЕРМОН. Вы все-таки решили вернуться в Париж?
МЕНАР. Я же вам говорила — у мужа срочные дела. Он должен ехать. Дом и дети не могут остаться без присмотра.
ЖЕРМОН. А прислуга?
МЕНАР. Хороша бы я была, если оставляла дом на этих воровок!
ЖЕРМОН. Тогда протелефонируйте госпо-дину Менар, пусть он задержится.
МЕНАР. Невозможно. Во что бы то ни стало завтра он должен быть в Руане. Там вскрыты злоупотребления, его посылают на ревизию.
ЖЕРМОН. Чорт возьми? Он же знает, что и мы здесь не забавляемся. Ах, эти чиновники… Когда дело идет о том, чтобы отличиться, они забывают все.
МЕНАР. За руанское дело он может получить орден.
ЖЕРМОН. Орден? Тогда счастливого пути. Скажите, зачем вы пришли сюда?
МЕНАР. Я хотела попрощаться с мадам Ларсонье. Надеюсь, когда я вернусь, ее уже не будет здесь.
ЖЕРМОН. Я передам ей ваш привет. Откройте чемодан.
МЕНАР. Что это значит, Альберт? Вы мне не доверяете? Я у вас ничего не взяла.
ЖЕРМОН. Открывайте, чорт возьми! Я это делаю только для того, чтобы еще раз убедиться в вашей честности. (Открыл чемодан, вынимает серебряную вазу, ложки, вилки и так далее. Кладет все это на стол). Это, конечно, рассеянность. (Вынимает из чемодана деньги).
МЕНАР. Это мои деньги!
ЖЕРМОН. Знаю. Зачем вы их берете с собой? Ведь вы едете только на три дня.
МЕНАР. С деньгами я никогда не расстаюсь… И потом я хочу использовать поездку мужа. Мы уже давно присмотрели небольшое именьице возле Руана. Быть может теперь удастся купить его. Дела владельцев совсем плохи.
ЖЕРМОН (положив деньги обратно в чемодан). Счастливого пути. Смотрите хорошенько за вашей прислугой. Они сплошь воровки, я это знаю по опыту.
МАДАМ МЕНАР хочет уйти.
Два слова, мадам Менар. У вас теперь достаточно денег, чтобы снова стать приличной дамой. Каждый из нас свободен… Но одно компрометирующее меня слово,- и ваши милые детки останутся сиротками.
МЕНАР. Вы просто поражаете меня, мой дорогой. Я слишком хорошо запомнила наши условия. И потом, я не считаю, что у меня уже достаточно денег для приличной жизни. Но предположим, что среди нас найдется негодяй, способный на предательство… ведь вы в первую очередь сядете в тюрьму! Кто тогда пустит пулю в череп предателя!?
ЖЕРМОН. Логично. Но мадам Менар. Я это сделаю, как только выйду из тюрьмы, а в тюрьме я не задержусь. Теперь вы спокойны?
МЕНАР. О, вполне, вообще эти предположения настолько фантастичны, что и говорить не стоит… К сожалению я не могу больше ждать, если не хочу опоздать на поезд. Передайте привет мадам Ларсонье. И кончайте скорее дела с ее мужем.
ЖЕРМОН. Постараюсь. Привет господину Менар.
Мадам МЕНАР ушла.
Мадам Менар ведет себя очень странно… Впрочем, я, кажется, становлюсь мнительным. Я устал. (Пауза. Смотрит на часы). Она простудится! В саду так сыро. (Идет к окну).
Входят ПИНЬОЛЕ и ЕЛЕНА.
ЕЛЕНА (ЖЕРМОНУ). Предупреждаю: ваши собаки сдружились со мной. Они лижут мне руки.
ЖЕРМОН (очень кротко). Собаки воспитаны нами. Они очень вежливы…
ЕЛЕНА. И свирепы.
ПИНЬОЛЕ (тихо, ЖЕРМОНУ). Сегодня она в плохом настроении. Кроме собак существую еще я.
ЖЕРМОН. Идите, Пиньоле.
ПИНЬОЛЕ. Черт знает что такое! (Ушел).
ЕЛЕНА. Есть ли у вас новости? Сговорились ли вы, наконец с моим мужем?
ЖЕРМОН. Нет.
ЕЛЕНА. Очень жаль. (Идет в свою комнату).
ЖЕРМОН. Сударыня!
ЕЛЕНА. Да?
ЖЕРМОН. …Я не питался молоком волчицы. У меня была прекрасная кормилица.
ЕЛЕНА. Очень хорошо.
ЖЕРМОН. И я вырос не в притоне, а в почтенной буржуазной семье. Моя мать была набожной женщиной, а отец — председателем суда.
ЕЛЕНА. Бедные люди, сочувствую им. Иметь такого сына!
ЖЕРМОН. Я должен уточнить обстоятельства. Вы мне напомнили о моем детстве! Знайте — оно было вполне благопристойно. Правда, папа страдал бессонницей… Он никогда не спал по ночам и, чтобы развлечься, до утра играл в карты. Зато он спал днем во время судебных заседаний.
ЕЛЕНА. В судах это часто бывает.
ЖЕРМОН. Мама ставила свечи наиболее приличным святым, служила панихиды и молебны. Она очень заботилась о нашем райском блаженстве и не слишком обращала внимание на наше земное существование…
ЕЛЕНА. Сударь, все это интересно, но меня занимает другое.
ЖЕРМОН. Что?
ЕЛЕНА. Неужели мой муж до сих пор еще размышляет?
ЖЕРМОН. Ваш муж?.. Конечно… Каждый думает о своем.
ЕЛЕНА. В чем. дело? Почему он так колеблется? Я понимаю, если он торговался в начале. Это в его характере. Но он же видит, что цены без запроса!.. Наконец, после моего письма. (Она разъярена). Может быть, он рад, что избавился от меня? Он уже взял себе любовницу!..
ЖЕРМОН. Успокойтесь. Господин Ларсонье любит вас по-прежнему. Но вот уже четыре дня, как он не имеет о вас сведений.
ЕЛЕНА. А мое письмо?
ЖЕРМОН. Вот оно. Его и не нужно было посылать.
ЕЛЕНА. Почему?
ЖЕРМОН. В последний раз, когда я телефонировал господину Ларсонье, он уже был согласен на все. Он приготовил для нас пять миллионов. Он сказал, что ждет встречи с нами. Он обещал прийти один, не предупреждая полиции.
ЕЛЕНА. Значит он готов платить?
ЖЕРМОН. Когда я захочу.
ЕЛЕНА. Чего же вы ждете? (Пауза). Может быть вы не хотите возвращать меня моему мужу?
ЖЕРМОН. Не хочу.
ЕЛЕНА. Послушайте, это мальчишество! Теперь, когда у всех дела так плохи, кризис, безденежье, — вам дают пять миллионов, даже готовы привезти их на дом… Не капризничайте. Скорее звоните Густаву. Я пойду уложу вещи. (Берет новый черный чемодан, который стоит за шкафом).
ЖЕРМОН. Что это за чемодан? Кто вам его дал?
ЕЛЕНА. Ваш американец.
ЖЕРМОН. Вельтон? Какого дьявола он путается не в свое дело! Вы его просили об этом?
ЕЛЕНА. И не думала. Он сам принес. Я хочу уложить платья, которые вы мне подарили. Вы же мне их подарили?
ЖЕРМОН. Чепуха! Еще рано говорить о вашем отъезде.
ЕЛЕНА. Послушайте, доктор…
ЖЕРМОН (раздраженно). Вы сами натолкнули меня на эту мысль. Вы разве не предполагали, что я вас похитил из-за страстной любви?
ЕЛЕНА. Мало ли какой вздор может прийти в голову женщине. (Смеется). Вы, кажется, теперь хотите меня уверить в том…
ЖЕРМОН. Я ни в чем не хочу вас уверить. Я говорю то, что есть. Да, да сударыня! Я вообще плохо знаком с тем, что называется любовью. Вы отравили меня вашими предположениями. Вот уже пять дней, как я думаю только об этом.
ЕЛЕНА. И к какому заключению вы пришли?
ЖЕРМОН. Я вас буду держать взаперти до тех пор, пока вы не убедитесь, что я порядочный человек!
ЕЛЕНА. Но я в этом уже и сейчас уверена.
ЖЕРМОН. Слишком поспешный вывод. Меньше любезности и больше искренности, мадам!
ЕЛЕНА. Что же вы собираетесь со мной делать?
ЖЕРМОН. Ежедневно от трех до семи я вам буду рассказывать о себе. Начну с моего детства. Таким образом, через несколько недель, может быть, через несколько месяцев…
ЕЛЕНА. Но я уже в курсе ваших дел! Только что я с таким вниманием выслушала вашу печальную историю. Ваша мама страдала бессонницей, а папа служил панихиды… Видите, я все запомнила!
ЖЕРМОН. Запомните еще одно — я вас люблю.
ЕЛЕНА. Это так серьезно?
ЖЕРМОН. Больше того, это ужасно. Есть люди, которые похищают женщину, потому что они ее полюбили. Я полюбил вас потому что похитил.
Большая пауза
ЕЛЕНА. Я всегда мечтала, что в моей жизни будет что-нибудь необыкновенное, не такое, как у всех. И вот я похищена, заперта в замке… Скажите, почему вы выбрали такую необычайную карьеру?
ЖЕРМОН. Я не выбирал. Судьба. Когда я впервые приехал в Париж, у меня в кармане было двести франков. Этого мне хватило на несколько дней убогой жизни. Я искал место, ходил с рекомендательными письмами, безрезультатно стучался во множество дверей… Однажды вечером, бродя по улицам Парижа, я встретил ее …
ЕЛЕНА. Это была красивая женщина? Как ее звали?
ЖЕРМОН (смеясь). Кажется, ее звали Жучкой. Она была без ошейника и я подобрал ее. Она стоила, по крайней мере пять тысяч франков.
ЕЛЕНА. Как? Это была собака?
ЖЕРМОН. Да. Маленькая, заблудившаяся собачка. Три дня я ее кормил, чем только мог. И вдруг на какой-то стене я увидел объявление. Хозяева разыскивали свою собаку. Нашедшему обещали хорошее вознаграждение. Я пошел по указанному адресу и спросил: «Что вы считаете хорошим вознаграждением? — «Пятьдесят франков».
ЕЛЕНА. Но это же безобразно мало!
ЖЕРМОН. Я был того же мнения и потребовал тысячу франков. Меня назвали разбойником, пригрозили арестовать Но, в конечном итоге уплатили. Воодушевленный легким заработком…
ЕЛЕНА. Вы нашли другую собаку?
ЖЕРМОН. Не совсем. Вторую собаку а увел.
ЕЛЕНА. Это уже хуже. Значит, сначала были собаки, а после люди?
ЖЕРМОН. Не сразу. Года два я имел дело только с животными: собачки, кошки, попугаи… Один раз была даже скаковая лошадь-фаворит. Я ее увел накануне дерби.
ЕЛЕНА. Но это, должно быть нелегкая работа?
ЖЕРМОН. К этому времени дела мои расширились, у меня были сотрудники. Потом я познакомился с Вельтоном, и он спросил, почему я не похищаю людей, которых любят. Он мне доказал, что это гораздо выгодней. (Подражая ВЕЛЬТОНУ). В Америке занимаются только этим. Это наша национальная промышленность». Знаете, это была великолепная мысль. Я заработал, примерно, двенадцать миллионов.
ЕЛЕНА. Чорт возьми! Когда Густав заплатит, у вас будет семнадцать миллионов!